Долгов
язые сыновья до того разыгрались в темноте, что стали выкидывать всякие
штуки, поднялся хохот.
Ц Замолчите вы, наконец, или нет! Ц крикнул им сердито хозяин из спальни.
Ц Что это вы вздумали безобразничать праздничным новогодним утром!
Они послушно замолчали. Но чуть погодя хозяин забылся и громко зашептал
на ухо жене, которая давно проснулась:
Ц Мне есть и пить охота...
В ответ на эти слова в боковушах все дружно загалдели. Но хозяйка, женщина
серьезная, считает, что они спятили.
Ц Заткните-ка глотки! Ц приказывает она.
Минуту-другую спустя она садится в постели, с замиранием сердца прислуш
иваясь к чавканью, которое слышится в боковуше. Неужто они посмели покус
иться на заветную копченую колбасу и бараний бок, подвешенные к потолочн
ой балке над кроватью? Так и есть.
Ц Ах вы бесстыдники! Ц обиженно и зло кричит она. Ц Что это вы там делае
те? Лежите и жуете окорок? Удержу на вас нет!
Чавканье в боковуше стыдливо смолкает. Однако хозяйка, сидя в постели, на
чинает сомневаться. В самом деле, в желудке и у нее пусто, сосет под ложечк
ой. И, раз муж говорит то же самое... Что же худого в том, если они перекусят в п
остели ранним утром? Ведь сегодня все же праздник. Быстренько посоветова
вшись с мужем, она встает и идет ощупью в кухню, набирает сладких пирогов и
бутербродов. Света она не зажигает, ведь ей привычно двигаться здесь в те
мноте. Потом она наливает доверху большую кружку рождественского пива и
несет все это в спальню. Довольно, чтобы заморить червячка. Лежа в постели
, они едят, пьют и болтают без умолку. Никогда еще не было у них такого весел
ого утра. Они толкуют о том, как долго тянется новогодняя ночь, и удивляютс
я этому. Они не забывают пожелать друг другу счастливого нового года. Ник
то не наелся досыта, и хозяйка обещала принести из кухни все, что пожелают
. На ощупь она пробралась туда босиком и притащила большие ломти хлеба, сы
р и мясо, и все это они съели, лежа на постели. В доме стало холодно, и все ужа
сно замерзли. Одна из дочерей хотела было встать и затопить печь, но по так
ой холодине вставать никак не хотелось. Они только что так славно поели и
выпили, печь нагреется не скоро, не лучше ли сперва немного вздремнуть. Та
к они проспали до вечера.
Когда же они проснулись на третью ночь, то спать больше не смогли. Сыновья
открыли дверь, вышли на двор и постояли на морозе в темноте, ища приметы на
ступающего дня, казалось, в их жизни еще никогда не было такой нескончаем
ой ночи. Хозяин накинул на себя кое-какую одежонку и вышел задать корму ск
отине; коровы лежали, жевали жвачку и чувствовали себя преотлично, будто
не отходили от яслей. Лошади тоже были сытые и спокойные, но соломенной се
чки в корыте намного поубавилось.
Хозяин ничего не сказал, но про себя решил, что тут не обошлось без ни
ссе Ц домового, но ведь его вслух поминать не годится.
Но раз на дворе ночь, им ничего не оставалось делать, кроме как войти в дом
и снова улечься в постель. Сыновьям спать нисколько не хотелось, и они поп
росили зажечь свет. Они вздумали было поиграть в карты, сидя на кровати, эт
акие язычники, да мать им не позволила. Ни к чему жечь свет по пустякам!
Однако сыновья никак не могли утихомириться. Они так расхрабрились, что
лежали, весело тараща глаза в сгущающуюся тьму. А один из них до того вошел
в раж, что громко, во всеуслышанье выпустил ветры, остальные, поднатуживш
ись, вторили ему громовыми раскатами, после чего начали судорожно хохота
ть. Старики принялись было их стыдить, но сами невольно рассмеялись, а доч
ери зарылись в перины, и их смех звучал, будто из-под земли. В темной горниц
е звенит смех, его никак не сдержать, это бессмысленный смех от души, так с
меяться могут лишь отдохнувшие здоровые люди. Они лежат и громко хохочут
, они фыркают, барахтаются на перинах, не зная, куда применить скопившуюся
в них силищу. Сыновья дурачатся, как мальчишки, и вся семья хохочет до упад
у. Дочери щекочут друг друга и хрюкают, как поросята, резвящиеся на воле по
весне. От всего этого в горле у них пересыхает, они пьют взахлеб хмельное
пиво, а после выдумывают новые забавы, чтобы скоротать длинную ночь.
Тельцу Громобою тоже приходится поддерживать компанию, но сейчас он с бо
льшой охотой принимает участие в общем веселье. Сперва он поет песню Ц э
то один из лучших его номеров, один из тех, за который иной раз ему дают цел
ый скиллинг или пакет со щетками для чистки трубок; раздольная, за душу бе
рущая песня в темноте звучит прекрасно. Она сулит несказанное счастье, н
о вот сыновья заржали и заглушили песню.
После странник начинает загадывать «загадки», хорошие это загадки, разг
адка вроде вертится на языке, но никто не осмеливается разгадать их. Стар
ый калека чувствует себя как нельзя лучше, он лежит на спине на откидной к
ровати, размахивая в темноте длинными руками, и без передышки рассказыва
ет самые невероятные истории, ни разу при этом не засмеявшись. Он говорит
так умно и красноречиво, в его голосе слышится какой-то мягкий оттенок, ка
к звук шагов по мшистой, зыбкой трясине, Ц это поет его горб, вторя звукам,
которые издают звонкие струны его голоса, а язык колотится и мягко щелка
ет в беззубом рту этого лохматого и волосатого старика Ц так журчит руч
ей на дне заброшенной, черной, как бархат, торфяной ямы.
Но странник скоро замечает, что здесь духовные богатства тратить ни к че
му, никто его здесь не слышит из-за шума и смеха; он замолкает и долго лежит
, пыхтя, как мехи, выпускающие воздух, покуда кузнец собирается снова удар
ить по наковальне.
1 2 3 4 5 6