Перед обедом Харолд пошел к матери и сказал, что он отца все равно застрел
ит и чтоб она предупредила лорда Сенгрева, нашего двоюродного дядю и окр
ужного судью, чтоб он лучше его заранее арестовал. Мать возразила, что есл
и ты приглашаешь человека на обед (Сенгрев был тоже приглашен), то уж совсе
м неприлично ему этот обед портить напоминанием о его служебных обязанн
остях. Когда я спускался к обеду, я захотел, чтобы все эти люди умерли и что
бы с ними умерли ненависть и насилие. Но этого, разумеется, не случилось.

Последовавший за этим рассказом разговор проясняет некоторые моменты
касательно насилия и любви. Я излагаю его здесь очень кратко и выборочно.

Я. Сколько ты сейчас весишь?
Он. Столько же, сколько весил, когда поступил в Мальборо, Ц 47 ки
лограммов. Я не хотел весить больше. Моя первая плотская встреча (carnal congression) с ж
енщиной была полностью отравлена ощущением моего давления, насилия в ак
те страсти. И хотя она меня уверяла, что нет, что я очень легкий Ц что было о
тносительной правдой, Ц я со страхом чувствовал в себе увеличивающийся
вес насилия. Тогда я безумно захотел остаться легким.
Я. А чего ты боишься сейчас?
Он. Твоей глупости. Ты верен своему страданию, что, как сказал б
ы твой и мой учитель Ллойд, глупо. Ты ведь не создал себе этого страдания с
ам, намеренно и добровольно, а вынужден его переносить Ц ведь надо как-то
жить, да? Это Ц очень неправильное страдание.
Я. Я отравлен страхом и предательством. Может, и мне попробоват
ь сбросить килограммов десять, а?
Он. Я не вижу в твоих глазах страха самоубийства. Я вижу в них др
угое: ты боишься, что кто-то хочет тебя убить, спасая себя.
Я. Но этот кто-то не знает о своем желании, не так ли?
Он. Не думаю, что это важно.
Я. А ты не видишь в моих глазах, удастся ли мне спастись?
Он. Ну, управимся как-нибудь. А килограммов десять ты сбрось Ц
легче будет бежать.
Я. Куда же я вернусь, если убегу?
Он. Куда ты вернешься Ц выяснится, пока будешь бежать. Сейчас
это мне не кажется проблемой. В крайнем случае, ты никуда не вернешься.
Я. Я устану быть все время в пути. И начну плакать по оставленно
й на никого половине царства.
Он. Да ты уже и так начал, впервые, думаю, лет за тридцать, да? А пол
овина царства найдет новые руки.
Я. Пожалуй, за все пятьдесят. Скорее бы добраться до первого но
члега.
Он. Не спеши занять освободившуюся вакансию Вечного Жида. Гов
орю тебе, это как Летучий Голландец. Кстати, одна из моих прабабок была бар
онесса Ван Меер.
Было около четырех пополудни. Страх продолжался. Мы шли по краю огромног
о, совершенно выгоревшего поля. Пот ручьями стекал с головы. Я так и осталс
я в костюме, в котором пришел к Квинту, но он утешил меня, сказав, что бежать
придется долго и что скоро наступит холодная английская осень. Перелеза
я через изгородь для скота, я снова испугался.
Солнце зашло без десяти восемь, когда я услышал сухой треск выстрела. «Ка
к сучок обломился», Ц сказал Квинт, подбегая. Я присел на корточки. Втора
я пуля прожужжала прямо между нашими головами. «Как оса, заметил Квинт Ц
в легкости Ц спасение». Шесть часов тяжелой, в перевалку, Си Эс Льюисовск
ой ходьбы принесли некоторое успокоение, и когда мы около десяти вечера
уселись, наконец, в салоне «Льва и Огня», усталость уже почти истощила стр
ах, который до этого уже почти победил отчаяние. Квинт успел принять душ и
налить нам бренди. Молодой хозяин принес луковый суп и жареную форель. «И
так, новый мистер Рансом, Ц начал мой невесомый спутник, Ц ходи, ступая н
а носки, а падай лицом в грязь». Ц «Сегодня я установил, что страх сильнее
отчаяния». Ц «Ты не об этом хотел говорить, Ц возразил он, доев суп, Ц а п
ро пули. Так что скажи уж лучше сразу».
Тоска навалилась спереди, на грудь и живот. «Обе пули были сзади, Ц стона
л я, Ц не хочу есть рыбу. Налей еще бренди. Больше, пожалуйста. Я насквозь о
травлен. Не будем здесь ночевать. Лучше снова ходить до конца, пока устало
сть не задавит тоску!» Ц «Значит, не хочешь говорить про пули в спину Ц п
редпочитаешь встречные? Скажи сразу. Потом Ц не скажешь». Ц «Спереди я и
сам себя могу застрелить, но ты знаешь, что я этого никогда не сделаю. Как и
он. По-моему, человеку моего поколения гораздо легче довести себя до того
, что его кто-нибудь убьет, чем самому этим заниматься».
«Да, плохо, Ц согласился Квинт, подымаясь, Ц я, пожалуй, отвезу тебя завтр
а в аэропорт. Тебе лучше поскорей улететь в Женеву, к мсье Андрэ. А там, гляд
ишь, и июль пройдет». Ц «А август?» Ц «В августе делай, что хочешь. Но толь
ко то, что хочешь. Другого случая не будет Ц третья пуля тебя все равно на
йдет, сзади или спереди».
Он поднял меня в пять утра. Обратный путь до его дома занял четыре часа (мы
пошли другой дорогой). Он поджарил ломтики бекона с помидорами, выбил яйц
а, выжал в стаканы сок из грейпфрутов и, уже ставя на стол поднос с едой, ска
зал: «Между прочим, стрелявший сзади не промахнулся. У самого меня пожизн
енная прививка от ядовитых пуль, посланных через другого. У тебя Ц нет. И
я не пишу романа, который меня никто не просит писать. Но предупреждаю Ц я
не смогу поймать на лету посланную в тебя пулю, если меня тогда с тобой не
будет».
Он пошел в гараж мыть машину, а я допивал кофе. Мы выехали около двенадцати
, чтобы по дороге в аэропорт заехать ко мне за паспортом, рубашками и носка
ми.

Глава 18
Квинт в августе

Подведение итогов Ц бесполе
зное занятие. Знающий Ц всегда продолжает.
Г. И. Гурджиев

Квинт встречал меня в Хитроу-1.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63