– Нет, я не успокоюсь, пока не заполучу его.
Кристофер-Джон в ужасе повернулся ко мне.
– К-кэсси, тебе нельзя! Забыла, что папа сказал?
– Хочу шарик!
– А порку тоже хочешь? – напомнил Малыш.
– Пускай, даже если папа узнает, все равно я должна что-нибудь придумать, и Сынок отдаст мне этот шарик. Может…
– Кэсси!
К нам подошла миссис Летти Лав, учительница воскресной школы.
Я тут же вскочила.
– Да, мэм?
– Ты выучила стихи из Библии, которые были заданы на эту неделю?
– Да, мэм. «Не возжелай дома ближнего своего, не возжелай добра ближнего своего», – без запинки выпалила я, нисколько не смутившись.
Миссис Лав улыбнулась, очень довольная. Я села, тоже улыбнувшись и поглядывая на Сынка в нашем ряду. Могло статься, он любуется великолепием своего мраморного шарика последние считанные минуты, так как я твердо решила завладеть им в течение ближайшего часа.
Сразу же по окончании воскресной школы мы с Малышом отыскали Мейнарда Уиггинса и Генри Джонсона, которые все время занятий бренчали в кармане своими шариками. Мы предложили им сыграть на следующих условиях: они ставят свои шарики против десяти шариков Сынка, а я буду водить, буду кидать шарик и обещаю, что, если промахнусь, у Мейнарда и Генри будет право отыграться. А если выиграю, они разбогатеют на столько шариков, сколько выставили. Если же проиграю, такова, значит, судьба. Мне от игры хотелось одного – заполучить изумрудно-голубой шарик Сынка.
Пока мы все это обсуждали, появился Джо Маккалистер с младшей сестренкой Сынка на руках. Джо был коротышка на кривых ногах, с лицом то ли двадцатилетнего юнца, то ли сорокалетнего мужчины.
– Вы чего это, молодежь, затеваете, а? – спросил он.
– Ничего, Джо, – ответила я; все звали его просто Джо.
– Видите, какая у нас хорошая девочка? – сказал он, показывая на двухлетнюю Доррис Энн. – Она любит дядю Джо.
– Ну и хорошо, – ответила я, мечтая поскорее от него отделаться, чтобы заняться нашими срочными делами.
– Ее мама всегда просит меня присмотреть за ней. И папа тоже. Они знают, что дядя Джо о ней хорошо заботится.
– Да… конечно… Джо, кажется, ее зовет мама, – нашелся Генри.
Джо замер, вскинув голову в сторону церкви.
– Не слышу, – сказал он.
– А мне кажется, звала, – настаивал Генри.
– Ладно, пойду проверю.
– Послушай, – сказал мне Мейнард, когда Джо ушел. – Сынок вряд ли поставит свой изумрудно-голубой.
– Поставит, – с уверенностью заявила я.
– Откуда ты знаешь? – спросил Генри. – И вообще, почему ты думаешь, он захочет играть?
– Потому что он жадина, вот почему! Ну, хватит, даешь ты мне свои шарики или не даешь? У нас осталось всего полчаса до проповеди.
Мейнард и Генри уединились ненадолго, чтобы посовещаться. Вернувшись, они объявили, что доверят мне рискнуть их достоянием. Но оговорить все условия с Сынком должны они сами – так мы сообща решили. Когда они отправились на переговоры, я вдогонку им крикнула:
– Скажите ему, чтобы ставил в игру все десять своих шариков. Если не все, нет смысла играть. Только ничего не говорите про изумрудно-голубой. А то испугается.
Кристофер-Джон, с неодобрением взиравший на эти приготовления, не сулившие ничего доброго, старался объяснить мне всю глупость затеянного.
– Кэсси, папа с тебя шкуру снимет, если узнает. Ты что, не понимаешь? Какая муха тебя укусила?
Он был, конечно, прав, но даже мысль о папином ремне не смогла меня заставить изменить мои планы. Этот изумрудно-голубой словно обрел надо мной какую-то подлую власть. И я дала обещание себе и богу, что, если завладею им, никогда в жизни больше не буду играть в шарики. А может, если мне особенно повезет, папа даже не узнает, что я его не послушалась.
Мейнард и Генри очень скоро вернулись. Договор был заключен. Мы встретимся с Сынком возле поваленного дерева, в пяти минутах ходьбы от опушки в глубь леса.
– Ну вот! – воскликнул Малыш, не очень довольный местом встречи.
Чтобы добраться до поваленного дерева, надо было продираться через густые заросли, и ничего не стоило запачкаться. А Малыш был жуткий чистюля и трясся над всем – и над платьем, и над школьными принадлежностями, и над всем прочим. Он нахмурившись осмотрел свою чистенькую, без единого пятнышка, курточку, штаны и ботинки, потом вскинул взгляд на Генри и Мейнарда и спросил:
– Разве не могли вы выбрать место получше?
– Нельзя играть слишком близко от церкви, – объяснил Мейнард. – Так вы идете или нет?
– Идем, идем! – ответила я и поспешила к корпусу, где занимались средние классы: тропинка в лес начиналась как раз позади него.
Решив, что ставка сделана слишком серьезная, Малыш не рискнул отстать от всех и пошел вслед за Мейнардом и Генри. А Кристофер-Джон то и дело останавливался и на весь лес верещал, что не только папа, но сам господь бог нас покарает.
– Вот что, не приставай, а лучше вообще отваливай! – заявила я ему, когда мы дошли до поваленного дерева, где уже собрались Сынок, Дон Ли и еще Кертис Гендерсон.
– Ну давай лучше вернемся!
– Нет уж, пока не заполучу изумрудно-голубой, – прошептала я.
Распахнув пальто, я запустила руку в карман – единственную полезную деталь моей одежды – и вытащила мраморные шарики, которые мне доверили на хранение Мейнард и Генри. Потом устроилась поудобней на корточках, стараясь при этом не пачкать в грязи пальто.
И сражение началось.
Сынку везло. Первый выстрел был его, и одним ударом он вышиб сразу три шарика. Я потеряла хладнокровие и промазала.
– Кэсси! – завопил Мейнард.
Оба – и он, и Генри – скорбно уставились на быстро редевшую шеренгу их шариков. И тут же потеряли всякую веру в меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100