ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Р. Торресу, проживавшему на Калуса-драйв, 15600. Джексон вырвал из справочника страницу, аккуратно сложил и убрал в бумажник к другим важным документам.
Потом на своем «кадиллаке» с поддельными номерами он доехал до круглосуточного магазина, где купил дорожную карту округа Дейд.
6
Заблудшая макака предпочла воздержаться от прогулки на аэроглиссере. У Макса Лэма выбора не было. Одноглазый привязал его к сиденью, и они помчались со скоростью пятьдесят миль в час, скользя над травой, рогозом и кувшинками. Некоторое время неслись по каналу вдоль двухрядного шоссе. Макс различал лица людей в машинах, изумленно смотревших на человека в нижнем белье, но ему и в голову не пришло подать призыв о помощи – ошейник гарантировал полную пассивность.
Человек, называвший себя Сцинком, сидел на спинке сиденья и распевал во все горло. Походило на «Отчаянного» – старую вещь группы «Иглз». Знакомая мелодия перекрывала надсадный рев турбины, а у Макса крепла уверенность, что он попал в лапы безумца.
Вскоре глиссер, описав широкую дугу, ушел к болотам. В тине пропахивался жидкий след, меч-трава свистела по металлической обшивке. Ураган разбомбил и взбаламутил болото, и теперь тихие воды были замусорены обломками кипарисов и сосен.
Петь Сцинк перестал и теперь гнусаво крякал и ухал. Макс Лэм рассудил, что он либо так подражает птичьим крикам, либо у него зловещий приступ синусита. Спросить он побоялся.
В полдень они остановились у рощицы на сухом бугре; ураган ободрал некогда густую листву, превратив деревья в скелеты. Сцинк привязал глиссер к узловатому корню. Увидев кострища, Макс воодушевился – стало быть, здесь ступала нога человека. Похититель не потрудился его привязывать – отсюда не убежишь. Сцинк разрешил Максу одеться, чтобы не сожрали слепни с комарами. Потом Макс сказал, что ужасно хочется пить, и Сцинк протянул ему флягу.
– Кокосовое молоко? – с надеждой спросил Макс, сделав осторожный глоток.
– Вроде того.
Макс высказал робкое предположение, что в ошейнике больше нет нужды. Сцинк вытащил пульт и нажал красную кнопку:
– Раз ты спрашиваешь, он еще необходим.
Макс безмолвно подергался на влажной земле. Больно по-прежнему. Сцинк поймал в болотной жиже черепаху и стал готовить суп.
– Ты можешь задать три вопроса, – сказал он, подкладывая хворост в костер.
– Три?
– Пока три. Поглядим, как оно пойдет.
Макс боязливо покосился на пульт, но Сцинк обещал, что за дурацкие вопросы наказания не последует.
– Тогда ладно. Кто вы?
– Моя фамилия Тайри. Я воевал во Вьетнаме, а потом стал губернатором сего прекрасного штата. Ушел с должности по причинам нравственных и философских коллизий. Детали тебе ничего не скажут.
Макс не смог скрыть изумления:
– Вы были губернатором? Да ладно вам.
– Это вопрос номер два?
Макс суетливо поправил на горле ошейник.
– Нет-нет, второй вопрос вот: почему я?
– Ты стал прекрасной мишенью, когда своими съемками осквернил место бедствия.
– Я там не один снимал, – окрысился Макс. – Туристов было полно.
– Но тебя я увидел первым. – Сцинк налил в жестяную кружку горячего супу и передал надувшемуся пленнику. – Ураган – это святое, а для тебя он забава. Ты меня разозлил, Макс.
Сцинк снял с углей котелок и поднес ко рту. Стеклянный глаз запотел от пара. Капитан опустил котелок и стер с подбородка капли бывшей черепахи.
– Я привязался к мосту и смотрел, как шторм накатывает с океана. Господи, какое зрелище! – Он шагнул к Максу и вздернул его за рубашку, отчего тот выронил кружку с нетронутым супом. Сцинк подтянул пленника повыше. – Двадцать лет я ждал этого шторма. На два-три градуса севернее – и было бы самое то…
Макс завис в железной хватке, болтая ногами. В свирепом взгляде единственного глаза Сцинка светилась страстная мечта.
Капитан опустил пленника на землю и сказал:
– У тебя последний вопрос.
– Что теперь? – спросил очухавшийся Макс.
По грозному лицу Сцинка растеклась улыбка.
– А теперь, Макс, мы будем вместе путешествовать и брать у жизни уроки.
– Ой! – Макс тревожно покосился на глиссер.
Губернатор отрывисто хохотнул, как пролаял, вспугнув стаю белых цапель, и взъерошил пленнику волосы:
– С приливом – в путь!
Отчаявшегося Макса Лэма совсем не привлекали настоящие приключения.
Убивать его, похоже, не собирались, и самой гнетущей заботой стало другое: Если я не вернусь в Нью-Йорк, меня погонят с работы.
Эди Марш грезились тиковые яхты и молодые красивые Кеннеди, когда к ее левой груди пристроилась влажная рука Тони Торреса.
– Хорош тискать, это тебе не помидор, – сказала Эди, приоткрыв один глаз.
– А посмотреть можно? – спросил Тони.
– Исключено.
Но шезлонг, скрипя под тушей торговца, подъехал ближе.
– Никого же нет, – бормотал Тони, возясь с пуговицами на блузке Эди. – И потом, ты ведь моя жена. – Раздался гнусный смешок.
– О господи! – Почувствовав на сосках горячие лучи солнца, Эди открыла глаза. Ну так и есть – этот боров уже ее рассупонил. – Тебе же английским языком сказано.
Тони удовлетворенно оценивал ее груди.
– Не забывай, у кого дробовик, милочка.
– Как романтично, – сказала Эди. – Пригрозить убийством – лучший способ распалить девушку. Только подумаю об этом, и уже вся мокрая. – Она оттолкнула руку Тони и застегнула блузку. – Где же мои очки? – пробормотала она.
Торговец баюкал на брюхе «ремингтон». В пупке у него набралась лужица пота.
– А ты об этом подумаешь. Все одинаковые.
– Я и о раке думаю, только он меня не заводит.
В Тони Торресе Эди привлекало одно – его золотые часы «Картье». Только на них, наверное, такая безвкусная гравировка, что никому втихую не толкнешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
Потом на своем «кадиллаке» с поддельными номерами он доехал до круглосуточного магазина, где купил дорожную карту округа Дейд.
6
Заблудшая макака предпочла воздержаться от прогулки на аэроглиссере. У Макса Лэма выбора не было. Одноглазый привязал его к сиденью, и они помчались со скоростью пятьдесят миль в час, скользя над травой, рогозом и кувшинками. Некоторое время неслись по каналу вдоль двухрядного шоссе. Макс различал лица людей в машинах, изумленно смотревших на человека в нижнем белье, но ему и в голову не пришло подать призыв о помощи – ошейник гарантировал полную пассивность.
Человек, называвший себя Сцинком, сидел на спинке сиденья и распевал во все горло. Походило на «Отчаянного» – старую вещь группы «Иглз». Знакомая мелодия перекрывала надсадный рев турбины, а у Макса крепла уверенность, что он попал в лапы безумца.
Вскоре глиссер, описав широкую дугу, ушел к болотам. В тине пропахивался жидкий след, меч-трава свистела по металлической обшивке. Ураган разбомбил и взбаламутил болото, и теперь тихие воды были замусорены обломками кипарисов и сосен.
Петь Сцинк перестал и теперь гнусаво крякал и ухал. Макс Лэм рассудил, что он либо так подражает птичьим крикам, либо у него зловещий приступ синусита. Спросить он побоялся.
В полдень они остановились у рощицы на сухом бугре; ураган ободрал некогда густую листву, превратив деревья в скелеты. Сцинк привязал глиссер к узловатому корню. Увидев кострища, Макс воодушевился – стало быть, здесь ступала нога человека. Похититель не потрудился его привязывать – отсюда не убежишь. Сцинк разрешил Максу одеться, чтобы не сожрали слепни с комарами. Потом Макс сказал, что ужасно хочется пить, и Сцинк протянул ему флягу.
– Кокосовое молоко? – с надеждой спросил Макс, сделав осторожный глоток.
– Вроде того.
Макс высказал робкое предположение, что в ошейнике больше нет нужды. Сцинк вытащил пульт и нажал красную кнопку:
– Раз ты спрашиваешь, он еще необходим.
Макс безмолвно подергался на влажной земле. Больно по-прежнему. Сцинк поймал в болотной жиже черепаху и стал готовить суп.
– Ты можешь задать три вопроса, – сказал он, подкладывая хворост в костер.
– Три?
– Пока три. Поглядим, как оно пойдет.
Макс боязливо покосился на пульт, но Сцинк обещал, что за дурацкие вопросы наказания не последует.
– Тогда ладно. Кто вы?
– Моя фамилия Тайри. Я воевал во Вьетнаме, а потом стал губернатором сего прекрасного штата. Ушел с должности по причинам нравственных и философских коллизий. Детали тебе ничего не скажут.
Макс не смог скрыть изумления:
– Вы были губернатором? Да ладно вам.
– Это вопрос номер два?
Макс суетливо поправил на горле ошейник.
– Нет-нет, второй вопрос вот: почему я?
– Ты стал прекрасной мишенью, когда своими съемками осквернил место бедствия.
– Я там не один снимал, – окрысился Макс. – Туристов было полно.
– Но тебя я увидел первым. – Сцинк налил в жестяную кружку горячего супу и передал надувшемуся пленнику. – Ураган – это святое, а для тебя он забава. Ты меня разозлил, Макс.
Сцинк снял с углей котелок и поднес ко рту. Стеклянный глаз запотел от пара. Капитан опустил котелок и стер с подбородка капли бывшей черепахи.
– Я привязался к мосту и смотрел, как шторм накатывает с океана. Господи, какое зрелище! – Он шагнул к Максу и вздернул его за рубашку, отчего тот выронил кружку с нетронутым супом. Сцинк подтянул пленника повыше. – Двадцать лет я ждал этого шторма. На два-три градуса севернее – и было бы самое то…
Макс завис в железной хватке, болтая ногами. В свирепом взгляде единственного глаза Сцинка светилась страстная мечта.
Капитан опустил пленника на землю и сказал:
– У тебя последний вопрос.
– Что теперь? – спросил очухавшийся Макс.
По грозному лицу Сцинка растеклась улыбка.
– А теперь, Макс, мы будем вместе путешествовать и брать у жизни уроки.
– Ой! – Макс тревожно покосился на глиссер.
Губернатор отрывисто хохотнул, как пролаял, вспугнув стаю белых цапель, и взъерошил пленнику волосы:
– С приливом – в путь!
Отчаявшегося Макса Лэма совсем не привлекали настоящие приключения.
Убивать его, похоже, не собирались, и самой гнетущей заботой стало другое: Если я не вернусь в Нью-Йорк, меня погонят с работы.
Эди Марш грезились тиковые яхты и молодые красивые Кеннеди, когда к ее левой груди пристроилась влажная рука Тони Торреса.
– Хорош тискать, это тебе не помидор, – сказала Эди, приоткрыв один глаз.
– А посмотреть можно? – спросил Тони.
– Исключено.
Но шезлонг, скрипя под тушей торговца, подъехал ближе.
– Никого же нет, – бормотал Тони, возясь с пуговицами на блузке Эди. – И потом, ты ведь моя жена. – Раздался гнусный смешок.
– О господи! – Почувствовав на сосках горячие лучи солнца, Эди открыла глаза. Ну так и есть – этот боров уже ее рассупонил. – Тебе же английским языком сказано.
Тони удовлетворенно оценивал ее груди.
– Не забывай, у кого дробовик, милочка.
– Как романтично, – сказала Эди. – Пригрозить убийством – лучший способ распалить девушку. Только подумаю об этом, и уже вся мокрая. – Она оттолкнула руку Тони и застегнула блузку. – Где же мои очки? – пробормотала она.
Торговец баюкал на брюхе «ремингтон». В пупке у него набралась лужица пота.
– А ты об этом подумаешь. Все одинаковые.
– Я и о раке думаю, только он меня не заводит.
В Тони Торресе Эди привлекало одно – его золотые часы «Картье». Только на них, наверное, такая безвкусная гравировка, что никому втихую не толкнешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112