ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
– На минуточку.
Сцинк не отрывал взгляда от дороги:
– У нее доброе сердце. Это сразу видно.
– Святая женщина, – согласился Макс, засовывая руки между ног. Он решил, что скорее завяжет член галстучным узлом, чем обмочится перед губернатором.
– Почему она с тобой – не пойму. Просто загадка. – Сцинк резко затормозил. – Почему ты не стал ей сегодня звонить? Дружку в Нью-Йорк звонил, родителям в Милан, аж в долбаную Италию, звонил. А Бонни почему не стал?
– Я не знаю, где она. Этот автоответчик…
– Зачем наврал насчет ссоры?
– Не хотел, чтобы Питер беспокоился.
– Да уж, боже упаси. – Сцинк рванул ручник и, вылетев из машины, припал к асфальту. В свете фар он казался древним призраком.
Макс вытянул шею, стараясь разглядеть, чем он там занят.
Вернувшись, Сцинк бросил на сиденье рядом с пленником мертвого опоссума. Макс испуганно отпрянул. Через несколько миль Сцинк добавил к вечернему меню расплющенного грузовиком кнутовидного полоза. Макс вспомнил о своем переполненном пузыре, лишь когда они остановились на ночлег в опустевшей конюшне к западу от Кроума.
Лошадей, судя по всему, разметал ураган. Хозяева заезжали в конюшню забрать седла, фураж и наполнить кормушки, если вдруг какое животное вернется. Макс одиноко стоял в пахучем мраке и с облегчением извергал мощную струю. Появилась мысль убежать, но он боялся, что и одной ночи не переживет в этой глухомани. Вся Флорида южнее Орландо казалась ему огромным болотом, влажно кишащим беспощадными тварями. У одних когти и ядовитые клыки, другие гоняют на аэроглиссерах и питаются дорожной убоиной. Макс не знал, кто из них хуже.
Рядом возник Сцинк и объявил, что кушать подано. Макс прошел за ним в конюшню и спросил, благоразумно ли разводить костер прямо в стойлах. Сцинк ответил, что очень опасно, зато уютно.
Макса поразило, что даже четырехбалльный ураган не сумел истребить запах конского навоза. Но нет худа без добра – аромат лошадиных испражнений полностью нейтрализовал дух вареного опоссума и жареной змеи. После ужина Сцинк разделся до трусов и сделал двести приседаний, поднимая облако навозной пыли. Потом принес из машины картонную коробку и спросил, не желает ли пленник сигаретку.
– Спасибо, я не курю, – ответил Макс.
– Серьезно?
– Даже не начинал.
– Но ты же торгуешь куревом…
– Мы занимаемся рекламой. Только и всего.
– Ага, – сказал Сцинк. – Всего лишь реклама.
Он поднял с пола штаны и пошарил в карманах. Макс подумал, что Сцинк ищет спички, но оказалось – нет. Он искал дистанционный пульт.
Макс очнулся на полусгнившей соломе. Глаза разъезжались, горячо покалывало шею.
– Что я такого сделал? – спросил он, поднявшись.
– Ты ведь должен верить в то, что рекламируешь.
– Послушайте, я не курю.
– Мог бы научиться. – Сцинк вскрыл ножом картонную коробку. Внутри лежало с полсотни блоков сигарет «Мустанг». Максу не удалось скрыть тревогу.
– Как можно быть уверенным в продукте, – спросил одноглазый, – если не попробовать самому?
– Я еще рекламирую спринцовки с запахом малины, но сам же ими не пользуюсь, – угрюмо ответил Макс.
– Не дерзи, – живо откликнулся Сцинк, – а то мне еще что-нибудь в голову стукнет. – Он открыл пачку, щелчком выбил сигарету и вставил в рот Максу. Чиркнул спичкой о стенку стойла и поджег. – Ну?
Макс выплюнул сигарету.
– Это смешно.
Сцинк поднял намокшую сигарету и снова воткнул в перекошенные губы Макса.
– Выбирай, – сказал он, поигрывая пультом. – Дымить или дымиться.
Макс через силу затянулся и тотчас закашлялся. Он давился кашлем, пока Сцинк привязывал его к стойке.
– Такие, как ты, Макс, для меня загадка. Зачем вы сюда приезжаете? Почему так себя ведете? Отчего выбрали такую жизнь?
– Бога ради…
– Заткнись, а? Пожалуйста.
Покопавшись в рюкзаке, Сцинк достал плейер, выбрал самый сырой угол конюшни, уселся и надел наушники. Потом закурил нечто, похожее на косяк, хотя травкой не пахло.
– Что это? – спросил Макс.
– Жаба. – Сцинк сделал затяжку.
Через пару минут его единственный глаз закатился, голова свесилась на грудь.
Тем временем Макс Лэм дымил как заведенный. Временами Сцинк приоткрывал глаз и похлопывал себя по шее, зловеще напоминая об ошейнике. Макс курил и курил. Он заканчивал двадцать третью сигарету, когда Сцинк вышел из оцепенения и поднялся.
– Чертовски хорошая жаба. – Он выдернул сигарету из губ Макса.
– Меня тошнит, капитан.
Сцинк отвязал пленника и велел отдыхать.
– Завтра оставишь сообщение для жены и договоришься о встрече.
– Зачем?
– Хочу взглянуть на вас вместе. Флюиды, сияющие глазки и прочая дребедень. Понятно?
Сцинк вышел наружу, забрался под универсал, свернулся калачиком и захрапел. Макс, не переставая кашлять, улегся в конюшне.
Бонни проснулась в объятьях Августина. Совесть несколько съежилась, когда она увидела, что он в джинсах и футболке. Значит, ночью он оделся, хотя она этого не помнила. Между ними ничего не произошло – в этом она была относительно уверена. Море слез – да, но никакого секса.
Надо бы как-то встать, не разбудив его. А то будет неловко – лежат и обнимаются. Или ничего? Наверное, Августин знает, чего не следует говорить. Определенно, у него солидный опыт с плачущими женщинами, потому что обнимать и шептать у него получалось очень здорово. Бонни поймала себя на том, что вспоминает, как он приятно пах, и поняла – из постели пора выбираться.
Августин оправдал ее надежды и, как воспитанный человек, притворился спящим. Бонни благополучно добралась до кухни и принялась варить кофе.
Когда он появился, она зарделась и выпалила:
– Пожалуйста, извините меня за то, что было ночью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
Сцинк не отрывал взгляда от дороги:
– У нее доброе сердце. Это сразу видно.
– Святая женщина, – согласился Макс, засовывая руки между ног. Он решил, что скорее завяжет член галстучным узлом, чем обмочится перед губернатором.
– Почему она с тобой – не пойму. Просто загадка. – Сцинк резко затормозил. – Почему ты не стал ей сегодня звонить? Дружку в Нью-Йорк звонил, родителям в Милан, аж в долбаную Италию, звонил. А Бонни почему не стал?
– Я не знаю, где она. Этот автоответчик…
– Зачем наврал насчет ссоры?
– Не хотел, чтобы Питер беспокоился.
– Да уж, боже упаси. – Сцинк рванул ручник и, вылетев из машины, припал к асфальту. В свете фар он казался древним призраком.
Макс вытянул шею, стараясь разглядеть, чем он там занят.
Вернувшись, Сцинк бросил на сиденье рядом с пленником мертвого опоссума. Макс испуганно отпрянул. Через несколько миль Сцинк добавил к вечернему меню расплющенного грузовиком кнутовидного полоза. Макс вспомнил о своем переполненном пузыре, лишь когда они остановились на ночлег в опустевшей конюшне к западу от Кроума.
Лошадей, судя по всему, разметал ураган. Хозяева заезжали в конюшню забрать седла, фураж и наполнить кормушки, если вдруг какое животное вернется. Макс одиноко стоял в пахучем мраке и с облегчением извергал мощную струю. Появилась мысль убежать, но он боялся, что и одной ночи не переживет в этой глухомани. Вся Флорида южнее Орландо казалась ему огромным болотом, влажно кишащим беспощадными тварями. У одних когти и ядовитые клыки, другие гоняют на аэроглиссерах и питаются дорожной убоиной. Макс не знал, кто из них хуже.
Рядом возник Сцинк и объявил, что кушать подано. Макс прошел за ним в конюшню и спросил, благоразумно ли разводить костер прямо в стойлах. Сцинк ответил, что очень опасно, зато уютно.
Макса поразило, что даже четырехбалльный ураган не сумел истребить запах конского навоза. Но нет худа без добра – аромат лошадиных испражнений полностью нейтрализовал дух вареного опоссума и жареной змеи. После ужина Сцинк разделся до трусов и сделал двести приседаний, поднимая облако навозной пыли. Потом принес из машины картонную коробку и спросил, не желает ли пленник сигаретку.
– Спасибо, я не курю, – ответил Макс.
– Серьезно?
– Даже не начинал.
– Но ты же торгуешь куревом…
– Мы занимаемся рекламой. Только и всего.
– Ага, – сказал Сцинк. – Всего лишь реклама.
Он поднял с пола штаны и пошарил в карманах. Макс подумал, что Сцинк ищет спички, но оказалось – нет. Он искал дистанционный пульт.
Макс очнулся на полусгнившей соломе. Глаза разъезжались, горячо покалывало шею.
– Что я такого сделал? – спросил он, поднявшись.
– Ты ведь должен верить в то, что рекламируешь.
– Послушайте, я не курю.
– Мог бы научиться. – Сцинк вскрыл ножом картонную коробку. Внутри лежало с полсотни блоков сигарет «Мустанг». Максу не удалось скрыть тревогу.
– Как можно быть уверенным в продукте, – спросил одноглазый, – если не попробовать самому?
– Я еще рекламирую спринцовки с запахом малины, но сам же ими не пользуюсь, – угрюмо ответил Макс.
– Не дерзи, – живо откликнулся Сцинк, – а то мне еще что-нибудь в голову стукнет. – Он открыл пачку, щелчком выбил сигарету и вставил в рот Максу. Чиркнул спичкой о стенку стойла и поджег. – Ну?
Макс выплюнул сигарету.
– Это смешно.
Сцинк поднял намокшую сигарету и снова воткнул в перекошенные губы Макса.
– Выбирай, – сказал он, поигрывая пультом. – Дымить или дымиться.
Макс через силу затянулся и тотчас закашлялся. Он давился кашлем, пока Сцинк привязывал его к стойке.
– Такие, как ты, Макс, для меня загадка. Зачем вы сюда приезжаете? Почему так себя ведете? Отчего выбрали такую жизнь?
– Бога ради…
– Заткнись, а? Пожалуйста.
Покопавшись в рюкзаке, Сцинк достал плейер, выбрал самый сырой угол конюшни, уселся и надел наушники. Потом закурил нечто, похожее на косяк, хотя травкой не пахло.
– Что это? – спросил Макс.
– Жаба. – Сцинк сделал затяжку.
Через пару минут его единственный глаз закатился, голова свесилась на грудь.
Тем временем Макс Лэм дымил как заведенный. Временами Сцинк приоткрывал глаз и похлопывал себя по шее, зловеще напоминая об ошейнике. Макс курил и курил. Он заканчивал двадцать третью сигарету, когда Сцинк вышел из оцепенения и поднялся.
– Чертовски хорошая жаба. – Он выдернул сигарету из губ Макса.
– Меня тошнит, капитан.
Сцинк отвязал пленника и велел отдыхать.
– Завтра оставишь сообщение для жены и договоришься о встрече.
– Зачем?
– Хочу взглянуть на вас вместе. Флюиды, сияющие глазки и прочая дребедень. Понятно?
Сцинк вышел наружу, забрался под универсал, свернулся калачиком и захрапел. Макс, не переставая кашлять, улегся в конюшне.
Бонни проснулась в объятьях Августина. Совесть несколько съежилась, когда она увидела, что он в джинсах и футболке. Значит, ночью он оделся, хотя она этого не помнила. Между ними ничего не произошло – в этом она была относительно уверена. Море слез – да, но никакого секса.
Надо бы как-то встать, не разбудив его. А то будет неловко – лежат и обнимаются. Или ничего? Наверное, Августин знает, чего не следует говорить. Определенно, у него солидный опыт с плачущими женщинами, потому что обнимать и шептать у него получалось очень здорово. Бонни поймала себя на том, что вспоминает, как он приятно пах, и поняла – из постели пора выбираться.
Августин оправдал ее надежды и, как воспитанный человек, притворился спящим. Бонни благополучно добралась до кухни и принялась варить кофе.
Когда он появился, она зарделась и выпалила:
– Пожалуйста, извините меня за то, что было ночью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112