Мадемуазель не сомневалась, что ей достаточно уведомить Филиппа о своем желании, и тот будет страстно стремиться к женитьбе на ней.Это странно, но служанки лучше хозяев ориентируются в ситуации при дворе. Клотильда, служанка мадемуазель, первая заметила ошибочность ее расчетов в отношении Филиппа.Причесывая волосы мадемуазель, Клотильда сказала:— Как вы думаете, мадемуазель, у месье серьезные намерения в отношении принцессы Английской Генриетты?— Ты о чем? Месье собирается?.. Ты что, серьезно?— Ну, конечно же, мадемуазель. Говорят, он вовсю ухаживает за принцессой, то и дело выезжает в Коломб, днюет и ночует в Пале-Рояле.— Чушь!— Да, мадемуазель.Клотильда замолчала; в этом доме никто не осмеливался хоть в чем-либо возражать хозяйке.— Ладно, — сказала мадемуазель нетерпеливо. — Что еще ты слышала?Клотильда уже пожалела, что начала этот разговор. Заикаясь, она пробормотала:— Но это же только слухи, ваше высочество! Говорят, что он увлечен принцессой Генриеттой и проводит с ней много времени.Мадемуазель побагровела, чувствуя себя совершенно подавленно. Она никак не могла поверить в услышанное, все это казалось ей абсурдным.Ее охватила тоска.Уже после этого разговора она танцевала с королем и, не удержавшись, перевела разговор на больную для нее тему.— Ваше величество ввело моду на женитьбу, как я слышала. Это действительно так?Людовик приподнял брови.— Я вас не понимаю.— Я о Филиппе, ваше величество. До меня дошли слухи, что он ухаживает за этим малолетним созданием из кожи и костей.Людовик засмеялся.— Вы верите в возможность этого? Я не сомневаюсь, что он своего добьется. Наша тетка тщетно пыталась сосватать для нее великого герцога Тосканского и герцога Савойского. Полная неудача. Мне жаль девочку. У нее и без того тяжелая жизнь. Если Филипп захочет жениться на ней, он, разумеется, сделает это. Боюсь, что никому другому не придет в голову взять ее в жены, — Но… Ваше величество тоже слышали эти сплетни?— Филипп последнее время задумчив, а это верный признак влюбленности. Он часто выезжает в Коломб, а Генриетта, насколько я знаю, в основном проживает там.— Ваше величество даст согласие на брак? Людовик заколебался. Мадемуазель знала, что он шага не ступит без согласия матери и Мазарини. При всем своем могуществе Людовик находился во власти этих людей.Он сказал неопределенно:— Ее брат, похоже, сможет вернуться на престол. Если так, то это был бы замечательный брак… замечательный.— Все это маловероятно. И вы бы, ваше величество, позволили вашему брату жениться на принцессе-эмигрантке?— Это было бы так тяжело — отказать, если он действительно влюблен, — сказал Людовик. — Мне это тяжело сделать.Мадемуазель захотелось отвесить пощечину этому красивому юноше, чтобы стереть с его лица улыбку, но ей ничего не оставалось как сдержать себя.Она была в ярости. Это уже чересчур — потерять не только Людовика, но и Филиппа.Париж гулял. Сегодня был желанный для всех праздник. В этот жаркий августовский день король привозил в столицу невесту.1660 год явно стал счастливым для королей: их звезды сияли в самом зените.Там, за проливом, за несколько недель до этого, тоже наступил великий день — даже еще более великий. Улицы Лондона украсились цветами и гобеленами, фонтаны били вином, горожане насмешливо кричали «прощай» прежнему правлению, возвращалась жизнь, состоящая из удовольствий и пирушек, и все единодушно утверждали, что веселья теперь будет больше, чем когда-либо раньше. «Черный мальчуган» вернулся, монарх-весельчак восстановлен на престоле, и произошло это по желанию его народа — всего народа, исключая, конечно, мрачных пуритан. Веселье стало таким всеохватывающим, что Чарлз, пировавший по случаю возвращения, погладил морщинистое лицо и не без цинизма заметил, что сам виноват в столь позднем возвращении, ибо все до одного мужчины и женщины, которых он встретил, со слезами и жаром уверяли его, что всегда оставались преданными ему и спали и видели его на престоле.Итак, годы изгнаний позади. Он вернулся в Уайтхолл, исполненный радости и очарования, и все, от самого родовитого аристократа до жены бедного рыбака, радовались его появлению на земле Англии.Король вернулся домой.Но что изменилось в его отношениях с родней, все еще остающейся за границей? Еще вчера Генриетта-Мария и ее бедняжка дочь были изгнанницами без гроша в кармане, зависевшими от гостеприимства заграничных родственников. Теперь они стали матерью и сестрой царствующего короля Англии.Теперь они сидели в Отель де Бовэ под малиновым бархатным балдахином по правую и по левую руку от королевы Анны. Леди двора следили за празднеством из других окон, так же, как и кардинал Мазарини.По улицам двигалась процессия: золоченые кареты, мулы с серебряными колокольчиками на шее, члены городского магистрата в красных мантиях, мушкетеры в голубых бархатных плащах, шитых серебром, группа белых лошадей в алых попонах, герольды с гербами на штандартах, старший конюший с королевским мечом в ножнах из голубого бархата и золотыми лилиями. Но весь этот блеск затмевался великолепием самого Людовика. Он выглядел еще красивее, чем обычно, и смотрел перед собой, гарцуя на гнедом рысаке под парчовым балдахином. Его лицо источало благосклонность, и народ буквально таял от жара верноподданнических чувств. Это был истинный король. Его наряд украшали серебряное кружево, жемчуг и розовые ленты, его шляпа держалась на голове при помощи огромной бриллиантовой броши, и величественные белые перья, закручиваясь, доставали ему до плеч.За ним скакал Филипп в костюме с серебряной вышивкой, за Филиппом — принцы крови во главе с Кондэ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108