Ворота открылись, пропуская Хименеса с Энрикесом, она попыталась встать, но тело ее настолько онемело от долгого пребывания в неподвижности, что ворота успели закрыть прежде, чем она смогла к ним приблизиться.Хименес громко заговорил с ней, требуя немедленно вернуться во дворец. Это неприлично, неподобающе для принцессы королевского дома – разгуливать на глазах у всех полуодетой, сердито увещевал он.– Убирайтесь обратно в свой университет! – заорала Хуана. – Убирайтесь и занимайтесь своими переводами Библии! Уходите и пытайте несчастный народ Гранады! Только оставьте меня в покое!– Ваше Высочество, может показаться, что вы утратили всю вашу пристойность.– Сохраните ваши слова для тех, кто в них нуждается, – выпалила она в ответ. – Вы не имеете права мучить меня, Хименес де Сиснерос!Энрикес попытался заговорить с ней помягче.– Дорогая кузина, мы весьма обеспокоены вашим поступком. Мы очень тревожимся за вас. Если вы останетесь здесь в таком виде, вы непременно заболеете.– Раз уж вы так за меня волнуетесь, то почему мешаете мне поехать к мужу?– Мы вам не мешаем, Ваше Высочество. Вас всего лишь просят подождать, когда погода станет более подходящей для столь длительного путешествия, которое вам придется предпринять.– Оставьте меня в покое, – огрызнулась Хуана.Потом ее голова безжизненно повисла, она уставилась в землю и больше им не отвечала.Хименес подумывал о том, чтобы затащить ее во дворец силой, но не так-то просто было найти тех, кто с готовностью взялся бы выполнить этот приказ. Все-таки Хуана была будущей королевой Испании.Хименеса трясло, когда он думал о ней. Она навлекала на свое тело страдания, как неоднократно делал он сам. Если бы она делала это с совершенно иной целью! Он подвергал свою плоть мучениям, чтобы, как он считал, достичь наибольшей святости, она же мучила себя, бросая вызов из духа противоречия, поскольку ей было отказано в удовлетворении ее похоти.И следующую ночь Хуана провела в хижине, и снова, как только первые солнечные лучи блеснули на горизонте, она направилась к воротам дворца. В это же утро приехала Изабелла.Королева сразу отправилась к дочери. Она не бранила ее, не говорила о долге, она просто обняла Хуану и в первый раз разрыдалась при всех. Слезы текли по щекам Изабеллы, когда она обнимала Хуану. А затем, по-прежнему рыдая, королева сняла с себя теплый плащ и завернула в него дочь.Хуана, казалось, забыла о своем намерении уехать. Она тихо вскрикнула и прошептала:– Мама, о моя дорогая мамочка!– Вот я, я здесь, – нежно приговаривала Изабелла. – Все хорошо. Твоя мама здесь, с тобой.Все было так, словно Хуана снова стала маленьким ребенком. Похоже, прожитые годы куда-то исчезли. Она снова была безумной Хуаной, испуганной и неуверенной в себе, виноватой во многих шалостях, которую наказывали и которая хотела только одного: получить от матери успокоение и утешение.– Сейчас мы пойдем внутрь, во дворец, – сказала королева. – Потом мы с тобой поговорим. Мы вместе составим план и обсудим все, о чем ты хотела со мной поговорить. Однако, дорогая, на улице так холодно, и ты так устала и ослабла. Ты должна слушаться маму. Если ты будешь делать все, что я тебе скажу, ты станешь сильной и здоровой и сможешь отправиться к своему мужу во Фландрию. Ты ведь не сможешь к нему поехать, если заболеешь, разве не так? А ему не нужна больная жена.И этими несколькими ласковыми словами Изабелле удалось сделать то, чего не смогли сделать ни пылкие увещевания Хименеса, ни уговоры Энрикеса и просьбы епископа.Королева обняла дочь за талию и повела во дворец. * * * И вот последний удар настиг Изабеллу – случилось то, чего она так долго опасалась и теперь никак не могла избежать – ее здоровье резко ухудшалось.Она была настолько больна, что в течение многих дней не могла ничего делать, кроме как лежать в постели. Она не могла совершать поездки вместе с Фердинандом, а Испания действительно переживала тревожное время, ибо французы угрожали вторжением.С приходом весны Хуана отбыла во Фландрию. Изабелла нежно распрощалась с дочерью, уверенная в том, что больше никогда ее не увидит. Она не пыталась давать ей какие-либо советы, потому что Хуана все пропускала мимо ушей.Изабелла окончательно поняла, что не способна более с прежней силой цепляться за жизнь.Даже когда она в последний раз обнимала Хуану, она думала о том, что ей уже пора привести в порядок все свои дела. * * * Хуана в приподнятом настроении ехала к побережью. Когда она прибыла туда, народ шумно ее приветствовал. В стране очень немногие знали, что она не в себе, и никто бы не поверил, что ее словно узницу держали взаперти, в разлуке с мужем.Она приветливо улыбалась, и ничто не говорило о ее безумии. Когда Хуана пребывала в мирном счастливом настроении, она казалась совершенно здоровой, а сейчас она была бесконечно счастлива, поскольку ехала к своему Филиппу.В Ларедо перед отплытием произошла небольшая отсрочка, и Хуана начала выказывать первые признаки подавленности и угнетенности, но когда приступ безумия охватил ее, они находились уже в море.Какая радость – снова оказаться в Брюсселе. Ее немного обеспокоило, что Филипп не прибыл на берег встретить ее. Служанки, знакомые с признаками ее безумия, пристально наблюдали за Хуаной и ждали.Во дворце Филипп приветствовал ее довольно небрежно, словно они и не разлучались на несколько долгих месяцев. Но если даже она была разочарована, то ничем не выказала этого, потому что была беспредельно рада снова оказаться рядом с ним.Первую ночь по приезде он провел с ней, и она была счастлива до исступления. Но прошло совсем немного времени, и она обнаружила, что его внимание в основном направлено на кого-то еще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86