Мой внутренний голос будет согласен с тобой. Уничтожь меня. Уничтожь».
Но он не уничтожил ее, и Мерси принялась за то, что лучше всего умела делать.
Меньше чем за минуту она нашла в шкафу черный свитер. В нем Майк ездил на ужин к Обри Уиттакер. С вырезом лодочкой, туго облегавший тело, и Майк надевал его, когда хотел хорошо выглядеть. Свитер оттенял его белокурые волосы, светлую кожу и подчеркивал рельефность мускулатуры.
«Смесь черной шерсти с орлоном, явно не из ее платья. Возможно, из свитера или какой-то верхней одежды...»
Мерси прочла надпись на ярлыке: 65 процентов овечьей шерсти, 35 процентов орлона. Чистый, аккуратно сложенный, без крови.
Она сказала себе, что это ни о чем не говорит, совершенно ни о чем – кроме желания выглядеть наилучшим образом перед Обри. В душе у нее шевельнулась досада.
Это означало немногим больше, чем бежевый ковер в его спальне. Ковер, на котором она стояла.
«Предаешь Майка потому, что любишь его? Или потому, что он унизил тебя?»
Чулан был старым, полозья скверными, и Мерси пришлось налечь на раздвижную дверь, чтобы открыть ее. В дальнем конце у стены лежали вещи, которые она оставила здесь: халат, чистые джинсы, блузка, легкая куртка.
Мерси опустилась на колени и стала разглядывать обувь. У Майка было ее в избытке – около двадцати пар двенадцатого размера. Она стала вынимать их одну за другой и смотреть на узор подошвы. Ничего похожего на след у Эвана О'Брайена. В дальнем углу, за длинной сапожной щеткой, она отыскала старую, пыльную байковую сумку, где лежали поношенная пара мокасин, пара кроссовок с засохшей грязью, пара сапожков «чакка».
Узор подошв «чакки» был тем же, что на отпечатке в лаборатории. Вдоль одного выступа в форме обращенной острием назад запятой была темная, липкая масса. И в центральном круге на правом каблуке тоже.
Мерси прокляла Майка. И себя. И Бога – как творца всех вещей.
Она сложила обувь в сумку и поставила ее обратно за щетку. Встала и снова налегла на дверь, чтобы закрыть ее.
Мерси твердила, что существует какое-то объяснение. Существует. Должно существовать.
Теперь уже потная, с часто и сильно колотящимся сердцем, она стала обыскивать шкаф, книжные полки, картотечные шкафчики, ящики стола. Если Майк писал Обри Уиттакер, то она могла отвечать ему. Послать письма с выражениями привязанности. Любви. С угрозами.
Под белыми гольфами Мерси увидела коробочку, которую Майк предлагал ей накануне вечером, и раскрыла ее. Простой золотой солитер с бриллиантом величиной с ластик на конце карандаша и гораздо более красивый. Она поспешно закрыла коробочку, надеясь, что это поможет ей не чувствовать себя столь гадко. Нет. Ей представилось пятно, расходящееся от ее сердца до края Вселенной и дальше.
«Успокойся. Успокойся же. Существуют объяснения».
Мерси нашла небольшую связку писем под кроватью, в оружейном сейфе, где Майк хранил для самозащиты «Магнум-357». Он заставил ее заучить комбинацию цифр на тот случай, если ей потребуется пистолет, когда его не будет дома. Заставлял повторять снова и снова: четыре-четыре-пять-семь, четыре-четыре-пять-семь, и теперь она воспользовалась этой комбинацией, чтобы найти любовные письма от проститутки.
Ее сердце колотилось неистово, голова кружилась от ярости, чувства вины, боли, и читать их Мерси не могла. Она лишь резко раскрывала письма и бегло просматривала:
ка-ак ми-ило с твоей стороны написать... как необычно полицейскому говорить такие слова девушке вроде меня... я тоже питаю к тебе те же чувства... согласна, что дружба одна из уловок... ты порядочный человек... буду рада встретиться с тобой за кофе или прогуляться по... очень велика разница между нашими образами жизни... искренне, любовно, почтительно твоя, твоя, твоя... О.У., Обри, О. Уиттакер...
«Уничтожь меня, – сказала Мерси, потом повторила. – Эта шлюха была влюблена в него. Теперь помедленней. Читай медленно, узнай, что можно узнать».
Она посмотрела на штемпели и даты. Последнее отпечатанное на машинке письмо было датировано четвертым декабря.
Дорогой Майк, Темная Туча, Детектив, Пижон.
Я все время о тебе думаю, чем бы ни занималась и с кем! Мне кажется, со мной постоянно друг, правда, я довольна, что тебя на самом деле нет рядом, девушке иногда нужно уединяться, так ведь? Полностью согласна с тобой: мне нужен более пристойный способ зарабатывать на жизнь. Та часть души, которой я ненавижу себя, твердит мне, чтобы я продолжала делать то, что делаю, но я понимаю, слушать ее не стоит. Это... слишком уж просто. Полезно напоминать себе, какие мужчины свиньи, но, знаешь, мне хочется верить, что я ошибаюсь. Теперь, когда познакомилась с тобой, думаю, что, может быть, это не так.
Знаешь, я задаюсь вопросом, когда ты сделаешь доброе дело: дашь мне то, чего я заслуживаю. Я отдавала, отдавала тебе – не требуя ни цента, ха-ха – но когда ты собираешься мне отплатить?
Сознаю, ты стыдишься меня. Я всего-навсего проститутка. Понимаю, ты не можешь показываться со мной – что скажет твоя мамочка? Мне известно, в твоей жизни есть другая цыпочка. Но, Майк, если ты счастлив с ней, то почему все время у тебя такой жалкий вид? Я сделаю тебя счастливым. Вижу это по твоему, Т. Т., лицу! Думаю, пора тебе признать, что я на самом деле представляю собой, признать, что ты сделал. Пора расплатиться со мной. Вернуть долг! Я многого не прошу. Уверена, никто не может знать обо мне, особенно люди, с которыми ты работаешь, но думаю, не будет ли для тебя лучше всего сообщить им, что ты думаешь обо мне, делаешь со мной, что мы собой представляем? Возможно, признаться – самое лучшее, что я сумею сделать для тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100