– Белхэйвен! Боже мой, какая красота!
Марго, сидевшую в седле перед Эриком, величественный вид Белхэйвена привел в благоговейный восторг.
– Ах, Эрик! Эт-то еще п-прекраснее, чем я ожидала! Какое очаровательное м-место!
– Самое лучшее на земле, особенно для моих усталых глаз, – ответил он. Это было неправдой. На самом деле Эрика охватило странное чувство, в котором радость смешивалась с печалью. Никогда еще он не был так рад, что снова видит свой дом, и никогда еще не испытывал при этом такой щемящей тоски. Он слышал за спиной смутный ропот. Воины переглядывались между собой, недоуменно перешептываясь.
Все горели желанием поскорее вернуться домой. Даже кони нетерпеливо переминались с ноги на ногу, готовые пуститься вскачь.
Позади подъехал сэр Аллин. Окинув братьев взглядом, он нетерпеливо привстал в стременах.
– Дьявольщина! Чего вы ждете, ребята? Надеетесь, что кто-нибудь возьмет вас за ручку и отведет к маменьке?
Эрик поверх головы Алерика лукаво улыбнулся Жофре. Тот усмехнулся в ответ. Старший брат слегка приподнялся в седле и взглянул через плечо на своих людей.
– Мы дома, ребята, благодарение Богу! А теперь вперед, в Белхэйвен!
Восторженный вопль вырвался из хриплых глоток, и отряд лавиной понесся вниз по склону холма. Все три брата мчались впереди, а Марго вместе с Минной молили Бога только о том, чтобы во время бешеной скачки не вылететь из седла. Но они не проехали и полмили, как вдруг Эрик, охваченный каким-то смутным страхом, натянул поводья. Брам беспокойно заржал.
– Что случилось? – спросила Марго, стараясь перекричать стук копыт проносившегося мимо них отряда. – П-почему т-ты остановился?
Прижав ее к себе, Эрик ждал, пока последний воин не проедет мимо.
Когда голоса и грохот подков стихли вдали, он остановил Брама и заключил Марго в объятия.
Ей показалось, что вокруг нее сжалось железное кольцо. Она тихонько рассмеялась, но смех ее утонул в объятиях Эрика. Она слегка отстранилась, чтобы глотнуть воздуха, и весело расхохоталась, увидев его серьезное лицо.
– Ах к-как это романтично, с-сэр рыцарь, – остановиться ради того, ч-чтобы еще раз обнять с-свою даму! Неужели ты не с-соскучился по д-дому?
Проживи он хоть до ста лет, горестно вздохнул Эрик, все равно ему никогда не понять, что за странные, непредсказуемые существа эти женщины. Как она может так счастливо улыбаться, да еще в такой момент? Непостижимо!
Он склонился к Марго и нежно коснулся губами ее губ, а потом заглянул в эти удивленно распахнутые синие глаза, которые при одном только взгляде на него засияли счастьем.
– Любовь моя, – тихо сказал Эрик, – ведь это последний раз, когда я могу обнять тебя. В ту минуту, когда мы въедем в Белхэйвен, ты будешь потеряна для меня навсегда. И я бы солгал, если бы сказал тебе, что могу радоваться сейчас. Да. Я рад вернуться домой. Но еще больше я бы желал повернуть коня и увезти тебя далеко-далеко отсюда, туда, где ты будешь принадлежать мне одному!
Марго ответила ему улыбкой, полной любви и восхищения.
– Н-но в-ведь я и б-буду т-твоей, мой Эрик! В-всегда и в-везде, скажи только слово!
Эрик помрачнел, брови его сошлись в одну прямую черту. Он яростно покачал головой.
– Я люблю тебя, Марго! Поцелуй меня в последний раз… я клянусь помнить об этом до последнего моего вздоха! Ну же, поцелуй меня, и пусть хоть половина Белхэйвена смотрит на нас в эту минуту, свесившись с крепостных стен!
Он накрыл ее рот своими губами и поцеловал жадно, будто желая слиться с ней воедино. Его губы, язык, руки лихорадочно двигались, лаская и терзая ее, вбирая в себя податливое тело, пока Марго не застонала, чувствуя, что постепенно растворяется в нем. Девушка пылко ответила на поцелуй, хотя ничуть не сомневалась, что будет он наверняка не последним.
Наконец Эрик отпустил ее, и Марго заметила нерешительность и даже смущение в глубине его глаз. Казалось, он колебался, гадая, не повернуть ли назад. Марго едва удалось удержаться от улыбки. Вместо этого она поцеловала его в подбородок и лукаво взглянула на возлюбленного.
– Отвези м-меня д-домой, любимый! Т-твои родители уже, наверное, б-беспокоятся, к-куда это мы подевались.
Эрик молча подобрал поводья. Лицо его было похоже на маску страдания.
Неторопливой рысцой они двинулись к воротам замка. Возле самых стен Эрик вновь заколебался, придержал коня и нерешительно взглянул на ворота родного дома, будто за ними его ждала разверстая могила, а не любящие объятия родных. Он видел, как местные жители выстроились вдоль дороги, радостно крича и размахивая руками, и тяжело вздохнул, понимая, что не может сейчас повернуть назад. Это было бы по крайней мере жестоко по отношению к тем, кто сейчас так радовался его возвращению.
При виде знакомых лиц, сиявших счастьем, Эрик тоже заулыбался в ответ, сам не замечая того. На душе у него потеплело.
Вся семья высыпала во двор замка, тесной толпой обступив первых всадников. Лилиор радостно вскрикнула при виде брата, заставив остальных обернуться.
Раньше, когда Эрик возвращался домой после путешествия или из похода, минута воссоединения с семьей, с родными была для него счастливейшей. Никогда он не испытывал ничего, кроме радости любви. Но сейчас при виде тех, кого он любил больше всего на свете – матери, отца, сестры, брата Джеймса, – его охватило какое-то странное, безумное, не испытанное доселе чувство. Он спешился и бросился к ним, забыв, что тащит за собой Марго, сильной рукой обхватив ее за талию.
– Мама! О Боже, Лилиор! – Он схватил в объятия их обеих, не замечая, что обнимает вместе с ними и Марго.
– Я уж думала, что никогда тебя не дождусь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122