Марго и Эрик замерли в молчании, чувствуя, как их согревает тепло сплетенных тел. Руки Эрика успокаивающе гладили ее распущенные волосы, и Марго приникла к нему, полностью отдаваясь во власть этих ласк, наслаждаясь тем, что сердца их бьются в унисон.
Наконец Эрик заглянул Марго в глаза и замер, пораженный. Ее лицо, написанное на нем откровенное и жадное желание, поразило его в самое сердце. В первый раз в своей жизни Марго испытала истинную страсть, и теперь она знала, или по крайней мере догадывалась, что происходит между мужчиной и женщиной. На одно короткое мгновение он задумался, не было ли это лишь отражением того, что выражало его собственное лицо, когда он, как сейчас Марго, открыл для себя чувственную любовь. Но его самого обучала искусству любви деревенская шлюха, которая затащила его в постель, когда Эрику не было еще и тринадцати, посулив открыть сладкую тайну, в то время как Марго обучал искусству любви человек, которому в один прекрасный день суждено было стать ее деверем.
Из его груди вырвался не то вздох, не то стон, и он оттолкнул девушку от себя.
– Уходи, – жестко велел он, – немедленно!
Смущенная и встревоженная, она с испугом взглянула на него:
– Н-но, мой Эрик…
Ярость захлестнула его.
– Никогда больше не называй меня так! Я не покрою себя позором, обманув собственного брата! Господи, прости меня! Ради всего святого, да уходи же поскорее! Уходи, Марго! Прочь! – И с этими словами он подтолкнул девушку по направлению к предназначенному для нее шатру, нисколько не сомневаясь, что стоит ей задержаться хоть на мгновение, и он овладеет ею здесь же, а уж тогда только один Господь знает, что он скажет брату!
* * *
Кое-как добравшись до своего шатра, Марго с облегчением обнаружила, что тот пуст. Минна, по-видимому, все еще гуляла с Алериком, и Марго про себя взмолилась, чтобы девушка не возвращалась как можно дольше.
Нужно время, подумала она, тяжело опускаясь на постель, немного времени, чтобы осмыслить все то, что произошло с ней за последний час. Но казалось, и целой жизни не хватит, чтобы успокоилось бешено колотящееся в груди сердце, а горевшее огнем тело перестало мучительно болеть.
Даже в своих самых безумных снах не могла она вообразить, чтобы поцелуй мог быть так упоительно-сладок! Как же она была наивна, какой глупой, должно быть, казалось Эрику, когда тыкалась в него губами, будто он был какой-то диковинной игрушкой из ячменного сахара! А ведь самой себе Марго всегда казалась на редкость опытной и искушенной. Боже, подумать только, еще недавно она с важным видом рассказывала затаившей дыхание Минне о том, что происходило между ними, словно и впрямь была замужней, сведущей в любовных делах дамой! Теперь же оставалось только надеяться, что простодушная и наивная Минна не повторит ее ужасной ошибки.
Но как это было чудесно! Как восхитительно… как соблазнительно! Она до сих пор чувствовала на своих губах прикосновение его губ, таких неожиданно нежных и мягких! А его руки! Большие мужские руки, загрубевшие и сильные, способные причинять и терпеть боль, руки, которые могли так легко отнять жизнь, но этой ночью они были заботливыми и ласковыми, они касались таких мест ее тела, которых до сих пор не касался ни один мужчина! Марго снова почувствовала, как тонет и растворяется в упоительной ласке, которую совсем недавно дарили ей эти необыкновенные руки, и голова у нее закружилась. Даже при одном воспоминании об этом по спине Марго пробежала чувственная дрожь.
Еще немного подумав, она заключила, что любовь – чувство неутолимое. Совсем недавно она познала поцелуи, которые погрузили ее в водоворот страсти, но при этом, как ни странно, осталась неудовлетворенной. Ей хотелось большего, намного большего – хотелось узнать его всего, до конца, как женщина может познать мужчину, пробудившего в ней любовь.
После того как Марго убежала, Эрик еще долго стоял под ветвями огромного дерева, прислонившись к его узловатому стволу, и полной грудью жадно вдыхал холодный ночной воздух, стараясь унять бешено бьющееся сердце.
Боже милостивый! Что он наделал! Все его добрые намерения держаться на расстоянии, все его клятвы любить издалека, не давая воли обуревавшим его страстным желаниям, – все разлетелось в прах из-за его собственной постыдной слабости! Дрожь сотрясала все его огромное тело. Эрик тяжело вздохнул, закрыл глаза и прислонился пылающим лбом к шершавой коре дерева.
Ничего хорошего из этого не выйдет. И если Марго придет в голову продолжать ту же игру, что она вела с ним последние два дня, он не сможет перебороть себя.
Надо заставить ее остановиться.
И это должна сделать она, потому что сам он не способен на это. Иначе беды не миновать. Господи… ведь это могло случиться даже сегодня! Если бы Алерик с Минной так вовремя не нарушили их уединения, то в следующий миг он опрокинул бы Марго на голую землю, прямо там, где стоял, сорвал с нее одежду и тела их слились бы воедино.
Его пылавшее от страсти копье глубоко вонзилось бы в ее тело, и все было бы кончено. Ее репутация была бы безнадежно погублена, а он, человек, который считал, что любит ее больше жизни, стал бы единственным виновником ее позора.
Но Эрик и в самом деле любил ее. Любовь эта росла с каждой минутой, которую они проводили вместе: и когда она доводила его до помешательства своими наивными притязаниями, и когда заставляла смеяться над какими-то давними детскими проделками или задуматься над брошенной вскользь фразой, и даже когда непостижимым образом вызывала Эрика на откровенность, так что он вдруг начинал рассказывать о себе, что вообще было ему несвойственно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122