Джейсон смотрел, как от его волглого жилета поднимаются струйки пара.
На горячей плите у огня лежал плоский железный брусок, а на плетеном травяном коврике – обожженная, окованная железом дубовая доска, но никто из троих не воспользовался ими – ни чтобы поскорей высушить одежду, ни чтобы разгладить ее.
Одежда могла подождать. Оружие все было цело – но промокло насквозь. Хорошо, если они успеют закончить с ним хотя бы к полуночи.
Дарайн выглядел сейчас не столько грозно, сколько глупо: он сидел на ковре, завернувшись – наподобие саронга – в шерстяное одеяло, и трудился над лежащей на коленях гладкостволкой. Его крупные руки крепко, но осторожно водили по ружью мягкими тряпицами, волосы закрыли лицо, на груди и животе выступил пот, тело покраснело от близости очага. Рядом с ним, на ковре, стояла зеленая бутыль с оливковым маслом. На Салкете, где оливковые рощи росли повсюду, оно было традиционно хорошим – и самым дешевым.
Джейсон закончил смазывать свои револьверы – теперь они были в полном порядке. Но патроны, лежащие на одеяле, как осыпавшиеся желуди, внушали ему опасения. Ни пулям, ни медной оболочке вода не повредила, да и запалы были сухими – подозрения вызывал порох.
Вспыхнет ли он? В этом стоило убедиться.
Из рабочего мешочка, что лежал между ним и Бреном, юноша вынул плоскогубцы и, зажав конец патрона в тисочках, аккуратно вытащил из него пулю и высыпал порох на истертые доски пола.
Он почти ничем не отличался от обычного приютского пороха – разве что был мельче. Тонкая черная пыль. Совершенно сухая на вид.
Взяв кремень и – с одеяла – только что смазанный нож, Джейсон провел кремнем по лезвию. Нож был смазан на совесть: чтобы высечь искру, понадобилось три удара.
Порох вспыхнул, плюнул огнем и дымом – и исчез, оставив едкий запах. Дыма вышло мало – Джейсон бы удивился, не стреляй он уже в Приюте.
Дарайн и Брен Адахан смотрели во все глаза – но ни один из них не сказал ни слова. Все знали, что Инженер одарил Джейсона новыми пистолетами – но до сих пор они были тайной.
Они предназначались ему. И ему – если он еще жив. Джейсон тряхнул головой. В этом нет ни малейшего смысла. Оружие существует, чтобы убивать тех, кого надо убить – а не для того, чтобы быть тайной семьи Куллинанов. И Дарайну, и Брену Адахану можно доверять – разумеется, в определенных пределах. Эллегон поручился за них.
– Говоришь, когда мы встретились с работорговцами, я действовал верно? – спросил юноша.
Дарайн кивнул:
– Что есть, то есть. Кое-что от него тебе передалось.
Совершеннейшая чушь. В том, что Джейсон стал тем, чем стал, куда большая заслуга Валерана, чем Карла. Но, видимо, старый солдат сумел обучить Джейсона как надо. Прежде, чем рухнул наземь с торчащей из глазницы рукоятью ножа…
– Что же, тем лучше… Хочу одолжить вам… вот их. Если не вернусь – можете ими пользоваться. Но потом верните их Инженеру: он решит, как ими распорядиться. Обращаться с ними надо вот так…
– Прости? – Брен Адахан наморщил лоб. – Ты отдаешь нам свое оружие?
– Я стрелять не смогу – слишком рискованно; потому с собой их и не беру. – Джейсон пожал плечами.
– Ты же не хочешь сказать, что снова собрался под дождь? – Брен помотал головой. – Зачем?
– Подумай сам, барон. – Джейсон обрадовался: Адахан не заметил очевидного; это давало Джейсону возможность поучить его. – Этот воин и его друзья подозрительно долго оставляют Салкет в покое. Джейн считает, что теперь его очередь, – а она знает своего отца.
Работорговцы тоже так думают; они позакрывали все свои отделения на острове – осталось только то, что здесь: какая мишень! От всего этого за версту несет западней. Мы въезжаем в город – а лучшая его гостиница на корню куплена работорговцами, которые – на случай, если мы вдруг этого не сообразим – открыто заявляют, кто они такие. Неужто ты не почуял ловушки?
А тут еще мы поставили их на уши, заставили насторожиться и нервничать. Думаешь, они не видели ракеты? Видел он наши письма или нет, но единственное, что может сделать в таком случае Отец, – отказаться от набега на Салкет.
Ну а теперь – что, если кто-нибудь, по-настоящему коварный, заставит их дожидаться тут вечно? Пусть себе еще десятидневье подождут налета, которого никогда не будет.
Но этот искусник – не Отец. Он всегда считал, что лучший способ запугать работорговцев – убивать их. Он придет за ними. Кто-то должен выяснить, где тут ловушка.
– С ним – Уолтер Словотский, – сказал Дарайн. – Он разведчик куда лучший, чем ты.
Джейсон тряхнул головой.
– Может, и так – но покуда его тут нет. Сегодня я могу укрыться за бурей; у него – завтра – этого укрытия не будет.
Да и Джейсону, коли на то пошло, долго прятаться за бурей не удастся. Буря быстро налетела – и может так же быстро и улететь.
Дарайн кивнул, порылся в вещах и вытянул длинный узкий кусок черной ткани.
– Вот. Завяжи глаза. Пусть они у тебя привыкнут к темноте.
– Добрая мысль.
Брен Адахан помотал головой.
– И ты всерьез намерен это выяснить? Узнать, где и какие ловушки?..
«Нет, – мог бы ответить Джейсон. – Мне семнадцать, и я так боюсь, что с трудом сдерживаюсь, чтобы не обделаться. Но в первый раз, ощутив вкус настоящей опасности, я так перетрусил, что сбежал – и я не могу позволить, чтобы это произошло еще раз. Я рожден сыном Карла Куллинана – а значит, должен хладнокровно делать то, что необходимо, будь то отсечение головы непокорному барону или подставление своей задницы под пули».
Отец был легендой. Легенды – ложь. А Джейсон – сын легенды. Но, быть может, ты и сумеешь ложь сделать правдой, перевернуть вселенную, вылепить ее по-своему и превратить сказку в быль, если только голос твой не будет дрожать, а рука будет тверда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63