У телефонных психов обычно поток сознания. Их несет сразу и далеко. Разок дозвонившись, услышав знакомую фамилию журналиста, они стараются выплеснуть все, что накопилось за долгий день или долгую ночь. Замечания, впечатления, предложения. Этот был не из таких.
– Повторите, я не понял, что вы сказали! – Айдаров покосился на панель телефона. Огонек, показывающий, что запись идет, мигал, как положено. Впрочем, невидимый собеседник оставил без внимания просьбу Кирилла.
– Жаль, – откликнулся он, и в трубке пошли короткие гудки.
Журналист Айдаров прекрасно знал мини-пекарню «Тутти-Фрутти». Помнил, с какой помпой ее открывали несколько лет назад. С криками об успехах малого бизнеса. С рассказами о том, как хлеб, выпеченный по точно такой же технологии, в Дании или Норвегии идет нарасхват. О том, как это здорово – иметь чуть ли не в каждом доме мини-пекарню и горячие, с пылу с жару хлебцы и булочки.
Мини – пекарен тогда понаоткрывали тучу. Разбогатели, скорее всего, те, кто продавал оборудование – его хватали многие, соблазненные рассказиками о быстрых деньгах малого бизнеса. Тогда Россия была впереди планеты всей по числу продаж кирпичных заводиков, мини-пекарен, спиртовых и свечных фабричек.
Потом про малый бизнес забыли, в моду вошли ГКО, займы, банки, паевые инвестиционные фонды и многое другое, «о чем не говорят»…
Однако мини-пекарни, эти островки былой моды, остались. Их хозяева и работники не бедствовали, но и не процветали. Гнали в ближайшие булочные и супермаркеты хлеб, не очень привычный для тех, кто с детства ел «Дарницкий» или «Бородинский», и к тому же черствеющий чуть быстрее обычного, но зато упакованный в шуршащий целлофан, а иногда и порезанный ломтиками, что особо ценили лентяи, холостяки, любители пикников и профессионалы распития спиртных напитков в антисанитарных условиях подворотен.
Некоторые мини-пекарни еще продавали в собственных магазинчиках всяческие булочки – марципановые, шоколадные и прочие. «Тутти-Фрутти» представляла собой как раз такую типичную мини-пекаренку с магазином. Место было бойкое, богатое, на Таврической улице. Нельзя сказать, что от покупателей отбою не было, но все же…
Кирилл Айдаров знал, какие сейчас дела у «Тутти», потому что ухаживал за девушкой из хорошей семьи, жившей со своими почтенными родителями в просторной квартире с видом на Таврический сад. Девушку звали Маша. Она частенько покупала хлеб в «Тутти», а Кирилл иногда ее сопровождал.
Собственно, хандра журналиста Айдарова имела непосредственное отношение к Машеньке. Эта девушка пока не смогла оценить бесчисленные достоинства лучшего и старейшего сотрудника петербургского отделения «Интерпоста». Последний раз она даже не захотела говорить с ним по телефону. До Айдарова донеслось, как вежливая мама, плохо зажав ладонью трубку, поинтересовалась, дома ли ее дочка для Кирилла. Он даже расслышал капризный голосок Машеньки. Но к телефону она не подошла.
Кирилл страдал, а потому решил использовать звонок телефонного психа в личных, корыстных целях.
Если бы он по-настоящему серьезно отнесся к сообщению неизвестного, то принялся бы звонить в пресс-службы всяких ведомств, соединился бы с газетными и телевизионными коллегами, поехал бы, в конце концов, по указанному адресу. Но журналист Айдаров бестрепетной рукой набрал совсем другой номер. Машенька, студентка Театральной академии, раньше одиннадцати не вставала, и Кирилл рассчитывал застать ее дома. Расчет оказался верным, правда, ответили не сразу.
– Але. – Голосок был чуть охрипший: не выспалась, бедняжка.
– Доброе утро. – Кирилл старался говорить бодро. – Не разбудил?
– Конечно, разбудил.
– Ну извини.
– Я подумаю… – Машенька капризно зевнула. – Если это все, тогда пока.
– А если нет? – Журналист Айдаров еще в юности усвоил, что все дамы своевольны с теми, кто им потворствует, и покорны тем, кто с ними груб. Усвоил он это чисто теоретически, а вот на практике часто сбивался и путался.
– Тогда что еще?
– Нет, если ты действительно спишь, я могу и по-другому проверить эту информашку.
– Какую? – тотчас оживилась Машенька.
Кирилл иногда проверял у нее достоверность театральных сплетен. Подтвердить или опровергнуть что-либо Машенька не могла, поскольку не так давно варилась в этом котелке, зато потом она блистала в кругу подруг осведомленностью. Вероятно, именно поэтому Машенька время от времени все же встречалась с Кириллом. Если бы он был не политическим журналистом, а театральным или музыкальным критиком, его акции котировались бы куда выше.
– Ты в булочной сегодня была?
– Ты спятил! Я еще не встала! – возмутилась Машенька.
– Тогда выгляни в окно, «Тутти-Фрутти» работает?
– Я и так знаю, что работает, они в десять открываются…
– Ну выгляни, пожалуйста…
Он услышал шорох: Машенька все же встала и подошла к окну.
– Ой, знаешь, там какое-то столпотворение, люди, машины… Сейчас маму спрошу…
У журналиста Айдарова екнуло под ложечкой. Он собирался только попугать ветреную подружку, но случайно попал в десятку.
– Слушай, – затараторила Машенька, – мама говорит, она спускалась за рогаликами к завтраку, магазин только-только открылся, но всех сразу повыгоняли, она ничего не купила, там повесили табличку «Санитарный день», а какой может быть санитарный день, если они открылись…
Кирилл ее уже не слышал.
– Ладно, я потом перезвоню.
Оборвать беседу с Машенькой на полуслове! Раньше Кириллу ничего подобного и в голову не могло прийти. Но сейчас он не стал задумываться, какое впечатление произведет на ветреную и избалованную девушку его хамская выходка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115