Ты где живешь-то?
Саша назвал свой адрес на Гуриевича и нажал на отбой...
На другой день ровно в десять утра Белов вышел из своего подъезда. Голова слегка побаливала, потому что накануне вечером, вернее уже ночью, всем кагалом отмечали у него дома его счастливое избавление и, как высокопарно выразился Федя в тридевятом тосте, - "легальное возвращение в себя"! Поспать удалось всего несколько часов.
Шмидта еще не было, он почему-то опаздывал, хотя для пробок было рановато. Саша про-шел вдоль фасада и остановился у торца дома. Что-то здесь изменилось, но что, он никак не мог понять. Наконец, догадался. Мемориальная доска! Раньше ее здесь не было. Надпись гласила, что разведчик Авраам Яковлевич Гуриевич, в честь которого названа эта улица, геройски погиб в сорок первом году в тылу фашистов под Москвой...
Сзади затормозила иномарака, и раздался голос Шмидта:
- Саша, давай сюда.
Вопреки обыкновению, Белов сел не на переднее сиденье, а сзади, вместе с Людочкой. Она сильно изменилась с тех пор, как он ее видел последний раз. Скорее всего, в толпе он ее бы не узнал. Она раздобрела, лицо стало круглым и ка- ким-то... Саша не мог подобрать слова... Материнским что ли? Она уже не казалась такой ухоженной, как в пору своей работы в офисе Бригады. Но легкий мейк-ап имел место, а на руках у нее был маникюр. Вобщем, выглядела она неплохо. Одета, правда, была очень скромно, если не сказать, бедно, видно, с деньгами туго.
Шмидт лихо, как Шумахер, стартовал с места и помчался, взметая снежную пыль, вдоль по Гу- риевича, а потом свернул на проспект Андропова.
- Шмидт, кончай лихачить, ты же ребенка везешь. И маму такую симпатичную. - сказал Саша и пожал руку сначала Людочке, а потом Космосу Космосовичу. - Ну, здравствуй, Кос, как жизнь молодая? - лапка у парня оказалась цепкая, и он уже не отпустил Сашиной руки.
Вскоре маленький Кос совсем осмелел, перебрался к нему на колени, стал хватать маленькими пальчиками за все выступающие части его лица и уши. При этом он постоянно издавал какие- то смешные звуки, сопел, агукал, произносил какие-то силлабы, несколько раз пукнул, а потом капнул Саше на джинсы обжигающей, как горячее молоко, мочой. На отца он почти не был похож, только глаза смотрели как-то по-холмого- ровски.
- Ты представляешь, Саш, - сказал Шмидт, не оборачиваясь, - эта фря живет в коммуналке, в однокомнатной клетушке, и при этом ни за что не хотела звонить Юрию Ростиславичу. Ей видите ли стыдно, что она родила ребенка вне брака... Причем от его сына, прошу заметить! Еще и уламывать ее пришлось...
Людочка виновато посмотрела на Сашу и отвернулась. Она все еще не могла простить ему его пренебрежительного отношения к Космосу, когда тот был болен.
Саша каким-то шестым чувством это понял. И вообще, с ним произошло что-то странное после всех этих испытаний: он стал лучше понимать людей, как бы видеть их изнутри, когда он с ними разговаривает.
"Может это после того, как следаки вправили мне мозги моим же собственным уголовным детдом? И мне нужно сказать им спасибо?" - подумал он и улыбнулся.
Вот и сейчас ему все было с ней понятно: ей было проще маяться без денег, в коммуналке, чем пойти попросить у кого-то помощи.
- Ты сейчас где? По-прежнему у нас... то есть, в Фонде работаешь, или как?
- Ушла она, как только забеременела, - ответил за Людочку Шмидт, останавливаясь на светофоре. - Это еще при тебе было, ты просто не заметил...
Маленький Космос, исследовав все выступы на лице Саши, вытянул у него из-за пазухи крестик на цепочке и засунул его себе в рот.
Людочка обеспокоенно зашевелилась на сиденье, но Саша остановил ее жестом, аккуратно вытащил обслюнявленный крестик изо рта у мальца. Затем снял его с шеи и отдал парню. Тот сразу же засунул новую игрушку обратно в рот, Саше даже пришлось намотать себе на палец конец цепочки. Ладно, пусть сосет, это он таким путем изучает окружающую действительность. Пусть приобщается к религии.
- Люд, он у теб§ крещеный? - поинтересовался он и, получив отрицательный ответ, попросил: - Давай я буду крестным отцом, ладно? А крестить будем в храме Вознесения в Сокольниках, где мы с пацанами крестились.
Люда внимательно посмотрела на Сашу. Все- таки он какой-то не такой, как раньше, не тот Белов, которого она про себя называла Александром Грозным. У этого появились какие-то новые морщинки у глаз, не хитрые, как у Ленина, а добрые, какие должны быть у деда Мороза или Гендаль- фа. Она кивнула.
- Ну вот и хоккей, - Саша повысил голос и обратился к Шмидту: - Дима, а ты догадался позвонить Юрию Ростиславовичу? Надо было его предупредить, а то ведь старика кондратий хватит!
- Кондартий его уже хватил, - сообщил Шмидт, - так что вы не пугайтесь, когда его увидите. Он жил на Гуриевича, у Пчелкиных, когда дом их взорвали. Только он буквально за несколько минут перед этим вышел. Вот ведь бог его спас, не иначе как! Но старик капитально съехал с ума. Никого не узнает.
"То есть, как это, на Гуриевича? - удивился Саша. - Значит, Пчелкины жили в том доме, где размещался их "Дистрибуторъ"? Вот-те на!"
- Дистрибутор, - произнес он вслух.
- Ты о чем? - не понял Шмидт.
- Господь Бог - дистрибутор, - объяснил свою мысль Саша, - это он распределяет, что кому суждено. Но если ты оказываешь ему сопротивление, то он может пересмотреть твою судьбу. В ту или другую сторону, понимать? Может, в лучшую, а может, в худшую. Я это понял в Кремле. Если бы я сдался, то сейчас сидел бы совсем в другом месте и с совсем другими людьми. Или бы вообще не сидел, а лежал в земле-
Шмидт подумал, что Саша совсем зафилософствовался. Ему тоже, как и Людочке, пришло в голову, что у Белова произошел какой-то мощный сдвиг по фазе, не в смысле сумасшествия, а в смысле изменения личности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73