– Он проследил северную границу Меремонта. – Войско Мэтома будет стоять здесь. Будь те, против кого мы воюем, просто людьми, я бы назвал их обреченными, окажись они между двумя такими огромными воинствами. Но, Моргон, я не могу оценить их силы – и никто не может. Они берут то, что желают, когда приходит время. Они больше не притворяются, что дерутся с нами; они просто сметают нас, если мы оказываемся на их пути. Обитаемый Мир – их шахматная доска, а мы – пешки... И та игра, которую они ведут, кажется мне непостижимой. Приведи мне довод, почему нужно вести людей на юг, чтобы в суровый холод завязать бой за землю, на которой никто не жил столетиями.
Моргон коснулся точки на Равнине Ветров, где, вероятнее всего, стояла одинокая башня.
– Данан идет на юг со своими рудокопами. И Хар с турами. И Моргол со своей стражей. Ирт желает, чтобы все они были на Равнине Ветров. Астрин, разве этого недостаточно? Защитить землеправителей Обитаемого Мира?
– Почему? – Кулак Астрина грохнул по столешнице, но Рэдерле даже ухом не повела. – Почему?!
– Не знаю.
– Я велю им оставаться в Имрисе.
– Тебе не удастся этого сделать. Они влекомы на Равнину Ветров, как и я, и если ты хочешь застать кого-либо в живых ближайшей весной, веди войска на юг. Я не выбирал погоду и время. Не выбирал войска, что следуют за мной через Обитаемый Мир. Не выбирал саму войну. Я...
Он умолк, и Астрин положил руку ему на плечо.
– Астрин, – тихо сказал Моргон, – времени не осталось, и я не могу тебе его дать. Я слишком много видел. Выбирать не приходится. И медлить нельзя.
Единственный глаз Астрина проник бы в самые тайные его мысли, если бы Моргон это позволил.
– Тогда кто выбирает за тебя?
– Приходи на Равнину Ветров.
Земленаследник отпустил его.
– Я буду там, – прошептал он.
Моргон отвернулся и снова сел в кресло.
– Мне нужно уйти, – устало сказал он.
– Нынче же ночью?
– Да. Я немного посплю, а потом уйду. Мне нужны ответы...
Он бросил взгляд на лицо Рэдерле, скрытое в мехах, – виднелись лишь ее щека и подбородок, омытые светом, да рыжие волосы.
– Я дам ей поспать, – сказал он очень тихо. – Она захочет последовать за мной, когда проснется. Передай ей, чтобы она была осторожна, когда полетит над Равниной Ветров.
– Куда ты пойдешь?
Волосы Рэдерле слились с пламенем, пылающим в очаге. Глаза его сомкнулись.
– Искать Алойла... Искать ветер.
Он спал без сновидений и проснулся уже через четыре часа. Астрин укутал Рэдерле так, что едва было видно ее лицо. Сам Астрин лежал посредине палаты на шкурах и охранял своих гостей. Меч его был обнажен, и одна рука покоилась прямо на клинке. Моргон решил было, что он спит, но, едва Звездоносец встал, единственный зрячий глаз земленаследника Имриса открылся. Моргон наклонился, чтобы коснуться плеча Астрина в знак прощания. Астрин не сказал ни слова. Не медля больше, Моргон перенесся в ночь за каменными стенами.
Ночные ветра дружно и яростно рычали вокруг него, пока он летел. Моргон не рискнул применить свою мощь на землях между Кэруэддином и Равниной Ветров. С зарей холодный серый ливень начал хлестать пригнувшиеся деревья и безжизненные поля, но он продолжал лететь – весь день, пока к сумеркам не достиг Равнины Ветров.
Теперь он двигался над ней совсем низко – огромная черная ворона, косящая недобрым глазом на останки непогребенных воинов короля Хьюриу. Больше никого и ничего – даже птицы и маленькие зверьки не вышли на охоту в этот яростный дождь. Превосходное оружие поблескивало в сумерках по всей равнине. Дождь барабанил по отделанным самоцветами рукоятям мечей, панцирям и наголенникам, конским черепам и людским костям так же равнодушно, как и по мокрой земле. И больше ничего не приметил глаз вороны, которая медленно плыла в воздухе к полуразрушенному городу; однако Моргон не мог не почувствовать безмолвное грозное предостережение, буквально излучаемое равниной.
Величавая башня вздымалась над городом, витками убегая в ночь, и он оглядел ее на лету. Моргон освободил свой мозг от любых мыслей, сосредоточившись на запахе влажной земли и медленном тяжелом ритме полета. Не останавливаясь, он пересек равнину, затем южную границу Имриса и наконец увидел полуночные костры войск Мэтома, расположившихся вдоль реки близ Торговой дороги. Тут он спустился и нашел кров на большом, без единого листка дубе. Моргон устроился среди переплетения корявых ветвей и затих до утра.
На заре земля заблестела инистой коркой, а воздух стал кусаче-холодным. Когда Моргон обернулся человеком, его дыхание, замерзая, порхало перед его лицом быстрой чередой белых клубочков. Весь дрожа, он пошел на запах дыма и подогретого вина к кострам у реки. На часах вокруг стояли мертвецы Ана. Судя по всему, они почувствовали его причастность к Ану, ибо только ухмыльнулись беззлобно при его виде и позволили пройти к кострам, даже не окликнув.
Он застал Алойла за беседой с Талиесом – перед огнем у королевского шатра. Моргон тихо приблизился к волшебникам и стал, греясь. За нагими деревьями он видел другие костры, людей, вылезающих из палаток и топчущихся на месте, чтобы разогнать кровь. Лошади фыркали и беспокойно натягивали привязи. И везде: на палатках, на сбруе, на оружии и одежде были цвета Ануйна – синий и пурпурный с черной каймой скорби. Призраки облеклись в свои древние цвета, если вообще позаботились о том, чтобы одеться с помощью воспоминаний о своей земной жизни. Они проворно и произвольно передвигались среди живых; но живые, ко всему притерпевшиеся, больше думали о завтраке, нежели о живых мертвецах.
Моргон, наконец отогревшись, привлек внимание Алойла, когда начал прислушиваться к их беседе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85