Ян резко встал, я последовал его примеру, и мы оба вслед за Мигелем направились к выходу.
— Аманда Морган сейчас встречается с губернаторами, — обратился Ян к Мигелю. — Возможно, ты ей понадобишься. Где она тебя найдет?
— Я буду все время здесь, — ответил Мигель. — Сэр... я бы хотел извиниться за дежурного, который пытался оправдать мое отсутствие... — Он мельком взглянул на крайне смущенного солдата. — Моим подчиненным много раз...
— Все хорошо, Мигель, — улыбнулся Ян. — Ты был бы плохим дорсайцем, если бы солдаты не пытались защищать тебя.
— Тем не менее...
— Тем не менее, — снова перебил его Ян, — я знаю, что теперь эти музыканты — единственная боевая часть, которая будет защищать Гебель-Нахар... извини, но я не верю в чудеса.
— Спасибо, командор, — улыбнулся Мигель.
— Не стоит благодарностей.
Мы вышли, и снова Ян вел меня по лабиринту из лифтов и глухих коридоров.
— Сколько музыкантов ушли вместе с полком? — спросил я.
— Все здесь, — коротко бросил Ян.
— И, кроме них, никто не остался?
Насмешливый взгляд был мне ответом, но, видно сочтя его недостаточно красноречивым, Ян добавил:
— Возможно, ты забыл, но Мигель — все же выпускник нашей Академии...
Мы оказались у массивных двустворчатых дверей, к которым нас привел короткий, но достаточно широкий коридор. Ян сильно надавил кнопку звонка и, четко выговаривая по-испански каждое слово, объявил:
— Командор Ян Грим и капитан Эль Ман просят разрешения Его Превосходительства принять их.
Стоило Яну произнести последнее слово, как за дверями что-то мягко защелкало, одна из створок распахнулась, и перед нами появился еще один музыкант Мигеля де Сандовала.
— Извольте сюда, господа, — почтительно произнес он.
— Спасибо, — кивнул Ян. — А где мажордом Конде?
— Он ушел, сэр. Как и большинство прочих слуг.
— Понятно.
Переступив порог, мы оказались в весьма просторной, но без окон комнате, обставленной старинной, сохранившей былое великолепие, но непривычно громоздкой мебелью.
Музыкант провел нас еще через две, удивительно похожих на первую и тоже без окон, комнаты. Затем мы оказались в третьей, отличавшейся от предыдущих окном во всю стену и открывающимся за ним неизменным степным пейзажем.
У окна, опираясь на трость с серебряным набалдашником, стоял высокий худой старик в черном.
Солдат, не привлекая внимания, закрыл за собой двери, а Ян подвел меня к единственному обитателю этой комнаты.
— Ваше Превосходительство, — произнес он все также по-испански. — Разрешите представить вам капитана Корунну Эль Мана. Капитан, вы удостоены высокой чести: перед вами — Его Превосходительство Конде Нахара — Масиас Франсиско Рамон Мануэль Валентин де Компостелло де Абенте.
— Добро пожаловать в Нахар, капитан, — прозвучал слабый старческий голос — все, что осталось от некогда величавого баса. Говорил Конде правильнее, чем его подданные, с которыми я уже имел возможность познакомиться, но его испанский был, пожалуй, еще архаичнее. — Надеюсь, господа не откажутся присесть? Года мои не идут на пользу здоровью, и стоять становится все более утомительным.
И мы расположились в тяжелых креслах с высокими спинками и массивными подлокотниками — настоящие королевские троны, а не кресла.
— Капитан Эль Ман, — начал Грим, — прервал свой короткий отпуск и добровольно вызвался доставить госпожу Аманду Морган, чтобы она смогла встретиться и обсудить с губернаторами сложившуюся в Нахаре обстановку. Сейчас госпожа Морган находится в зале заседаний.
— Я не знаком... — Конде запнулся, довольно долго вспоминая имя, — с Амандой Морган.
— Это наш эксперт.
— Буду рад встрече с ней.
— Она с нетерпением дожидается возможности быть представленной вам.
— Пожалуй, сегодня вечером. Буду рад видеть всех к ужину, но... слуги мои покинули дворец.
— Я только что узнал об этом, — сказал Ян.
— Они могут убираться! — Конде был не на шутку рассержен. — Но никто из них больше не переступит порог этого дома. И дезертирам никогда — слышите, никогда не будет разрешено возвратиться в мою армию.
— Если Его Превосходительство позволит, — сдержанно заметил Ян, — мы пока не знаем всех причин, побудивших полки выйти из повиновения. Возможно, среди них существуют и такие, которые позволят Его Превосходительству проявить снисхождение.
— Не хочу даже думать о снисхождении. — Произнесено это было тонким надтреснутым голосом, но с таким пафосом, что при этом спина старика распрямилась, а в темных глазах зажегся яростный огонь. — Но если вы считаете, что такие причины существуют, я готов рассмотреть их немедля.
— Мы высоко ценим ваше решение, — ответил Грим.
— Вы слишком мягкий человек. — Конде перевел взгляд на меня. — Капитан! — Неожиданно в голосе старика появились металлические нотки. — Командор, надеюсь, уже успел вам обрисовать ситуацию? Эти дезертиры... — Палец Конде указывал в окно на простирающуюся внизу равнину. — ...Эти дезертиры, подстрекаемые людьми, бессовестно называющими себя революционерами, угрожали взять штурмом Гебель-Нахар. Если они посмеют прийти сюда, я и преданные мне слуги — мы будем сражаться. Сражаться до последней капли крови.
— Губернаторы... — начал Ян.
— Губернаторы? Этим людям нечего мне сказать! — яростно отрезал Конде. Однажды они — точнее не они, а их отцы и деды — выбрали моего отца. Я унаследовал его титул, и ни они, и никто другой во всей Вселенной не наделен правом лишить меня того, что принадлежит мне по праву. Пока я жив, я буду El Conde, и только смерть лишит меня права им быть. Я буду драться, даже если останусь один. Драться, пока последние силы не покинут меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35