Это чувство, по моему глубокому убеждению, вдали от дома преследует всех дорсайцез. Просто понимаешь порой, что одинок и жизнь не бесконечна, а еще так много нужно успеть сделать.
Из меланхолического состояния вывели меня звуки стремительных шагов Яна.
Я встал.
— Корунна! — воскликнул он, жестом приглашал меня в свой кабинет. — Как идут дела с подготовкой «войск»?
— Как ты и ожидал... Мигель попросил оставить его одного. Считает, что мое присутствие отвлекает солдат, а у него одного дела пойдут веселее.
— Может быть, наш юный друг прав, — не стал возражать Ян.
Он подошел к окну и стал сосредоточенно разглядывать склон. Моего роста оказалось явно недостаточно, чтобы поверх высокого парапета увидеть происходящее на нижней террасе, и оставалось лишь догадываться, что Ян смотрит именно туда.
— Впрочем, дела у них идут совсем не плохо, — не отрывая взгляда от окна, наконец произнес он.
Чтобы чем-то себя занять, я стал разглядывать его рабочий стол и обнаружил объемную фотографию, о которой говорила Аманда. Женщина была явно не дорсайкой, но стоило вглядеться внимательней, и в ней угадывались черты, так присущие нашим женщинам. Стройное, сильное тело, темные, спускающиеся до плеч волосы — немного длиннее, чем носят дорсайки.
Я снова взглянул на Яна. Он уже отвернулся от окна и стоял ко мне вполоборота, смотря на стену, за которой сейчас должны были работать Аманда и экзот. Нахарское солнце, проводя четкую грань света и тени, освещало половину его лица, и от этого оно казалось немного усталым. Слегка опущенные плечи тоже говорили об усталости — скорее духа, чем тела.
— Я только здесь узнал про Лию, — с одной целью вернуть его из мира мыслей к реальности произнес я.
Медленно, словно просыпаясь после тяжелого сна, он повернулся ко мне.
— Лия? О да. — Взгляд его равнодушно скользнул по фотографии. — Да, она землянка. Когда все это закончится, я заберу ее, а через два месяца мы поженимся.
— Так скоро? — удивился я. — По правде говоря, даже не слышал, что Ян Грим влюбился.
— Влюбился? — Он по-прежнему смотрел на меня, но я чувствовал, что мысли его далеко. — Нет, влюбился я много лет тому назад.
И вдруг разительная перемена — он снова здесь, со мной, полон энергии и жажды деятельности.
— Не стой, садись, — бросил Ян, усаживаясь в свое кресло. — После завтрака ты говорил с Кейси?
— Да, мы немного поговорили.
— Когда стемнеет, будут две вылазки. Ему понадобится твоя помощь.
— Я уже знаю. Проверка склона перед минированием и разведка неприятельского лагеря: как готовятся к завтрашнему утру и прочее.
— Все правильно, — подтвердил Ян.
— У тебя есть хотя бы приблизительные данные — сколько их может быть там?
— По штату, включая офицеров, получается где-то немногим более пяти тысяч — точнее пять тысяч двести и еще чуть-чуть. Добавь всякий сброд, искателей приключений и тех, кто примкнул к революции из корыстных побуждений, а также тех, кого манит запах славы... призрачный запах личной славы. Еще найдется семь-восемь сотен пламенных революционеров. Эти цифры я получил от Падмы. Экзоты, оказывается, «вели учет» тех, кто действительно боролся, пытаясь ослабить железную хватку ранчеров. И плюс сотня-другая агентов-провокаторов из-за границы.
— Пожалуй, всех необученных можно не брать в расчет, как ты считаешь?
Ян молча кивнул.
— А сколько солдат регулярной армии имеют настоящий боевой опыт?
— Под боевым опытом в этой части Сеты, — усмехнулся он, — подразумевается участие в одной, от силы в двух пограничных стычках с отрядами соседей. В лучшем случае один солдат из десяти имеет такой опыт. С другой стороны, каждый мужчина — а особенно если этот мужчина — нахарец — мечтает стать участником столь драматических событий.
— Значит, первая атака будет самой яростной.
— И я, и Кейси — мы оба тоже так думаем. Рад слышать, что ты разделяешь наше мнение. Все пойдут в первую атаку — не только следуя долгу солдата, а желая превзойти в геройстве своих товарищей. Если удастся справиться с первой, очень вероятно, что во второй отважатся участвовать уже далеко не все. Главная задача — отбиться от первой волны. Когда их много — все они храбрецы. Но с каждой новой захлебнувшейся атакой доблесть начнет покидать их сердца. А мы будем убивать их, и тогда пусть думают — так ли они хотят подохнуть здесь, за этой стеной, когда сойдутся с нами лицом к лицу.
— Хорошо. Как ты думаешь, сколько выступит против нас?
— По меньшей мере, одного из пятидесяти остановит только смерть, — спокойно ответил Ян. — Если половину мы выбьем еще на подходе, считай, останется человек шестьдесят. При этом процентов тридцать потеряем сами. Это самая оптимистическая цифра, не надо забывать, что наши воины, может быть, и отличные трубачи, но солдаты из них никакие. Если банда мятежников все-таки доберется до стен, наши музыканты, в лучшем случае, смогут драться один на один. Падму из нашего списка я естественно исключаю, значит, на тебя, Кейси, Мигеля и Аманду придется порядка тридцати человек. Как у тебя со здоровьем, форму еще не растерял?
Я усмехнулся.
— Вот и прекрасно, — сказал Ян. — Прошу, улыбайся вот так, когда они приблизятся. Пару секунд передышки, пока они будут приходить в себя, нам гарантировано.
Я рассмеялся.
— Если Мигелю ты больше не нужен, зайди к Кейси.
Кейси я застал все в той же позе за столом, на котором, кроме карт, появились фотографии и распечатки.
— Встретил его? — спросил он, поднимая на меня глаза.
— Да, и Ян сказал, что ты горишь желанием занять меня делом.
— Могу, присаживайся.
Мы работали вместе всю вторую половину дня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35