— В тебе говорят твои собственные убеждения.
— Может быть, и это тоже. Нельзя судить об одном человеке, глядя на другого. Слишком мало мы знаем, чтобы сделать истинное сравнение.
— Это верно, — вздохнул я. — Но если солдаты откажутся сражаться, мотивы их решения — и я в этом убежден — будут отличаться от тех, что руководят тобой, когда ты отказываешься брать в руки оружие.
Он медленно покачал головой.
— Может быть, я не прав, кругом не прав. — Горечь этих слов больно кольнула меня. — Но я не смогу выйти отсюда. Я знаю одно — я боюсь.
— Боишься? Боишься боя?
— Я бы хотел просто бояться боя и смерти. — Он коротко рассмеялся. — Нет, я боюсь, что у меня не хватит воли не сражаться. В самый последний момент могут проснуться старые мечты, вернется то, чему меня учили, и я пойму, что убиваю — хотя это бессмысленно и нахарцы все равно возьмут Гебель-Нахар.
— Думаю, ты сражался бы не ради Гебель-Нахара, — медленно произнес я. — Тобою руководил естественный для человека инстинкт самосохранения и желание помочь... спасти тех, кто рядом.
— Да. — Он судорожно, так что затрепетали ноздри, втянул воздух. — Вас, оставшихся здесь. Против этого я бессилен, слишком глубоко это во мне. Я могу остаться здесь и спокойно ждать, когда они придут убивать меня. Но не могу, зная... что они убивают других... убивают уже раненую Аманду.
Я молчал, да и что можно было сказать, сознавая злую иронию судьбы. Оба — Мигель и Аманда — боялись, что разум окажется бессилен и они поступят так, как не должны были поступать.
Возвращались мы молча. Дневальный, как только увидел меня, сообщил, что меня разыскивает Ян Грим и просит немедленно с ним связаться.
Я набрал номер, и на экране возникло лицо Яна, как всегда бесстрастное.
— Нахарцы все еще не вышли из лагеря, — сказал он. — Они действуют настолько непрофессионально, что я начинаю думать: может быть, стоит рискнуть и хотя бы Падму переправить в безопасное место. Посадить в одноместный флайер и отправить в Нахар-Сити. Если машину перехватят и обнаружат в ней лишь одного экзота, есть надежда, что его благополучно отпустят.
— Здравая мысль, — согласился я.
— Я хочу, чтобы ты попробовал уговорить его. По каким-то, ему одному понятным соображениям Падма хочет непременно остаться. Если удастся убедить его в том, что, находясь здесь, он несоизмеримо увеличивает и так непомерный груз нашей ответственности, он наверняка согласится с этим. Я бы мог просто приказать ему уехать, но, к сожалению, он понимает — это не в моей власти.
— А почему ты решил, что именно я смогу уговорить его уехать?
— Ты офицер. Старший офицер и должностное лицо, мнением которого он не должен пренебрегать. У нас с Кейси нет ни одной свободной минуты на разговоры с ним, а из тех, кто остался — Аманда прикована к постели, Мигель же, в данном случае, будет не самым нашим удачным выбором.
— Хорошо, я попробую. Где его можно найти?
— Наверное, у себя, где же еще. Мигель объяснит, как пройти.
Дорогу я нашел без особого труда, да и как оказалось, комнаты экзота располагались недалеко от моих. Постучав и получив разрешение войти, я застал его сидящим за письменным столом, что-то быстро наговаривающим в диктофон, который, стоило мне переступить порог гостиной, он тут же отставил в сторону.
— Вы заняты? Наверное, мне лучше зайти чуть позже?
— Нет, нет. — Падма отодвинулся от стола и распрямился. — Садись. Вот, решил подготовить отчет для того, кто займет мое место.
— Если вы уедете отсюда, вас не нужно будет никому менять, — сказал я. Далеко не дипломатичное начало, но Падма, вольно или невольно, первый коснулся этой темы, а времени на долгие предисловия оставалось слишком мало.
— Ах, вот в чем дело! Это личная инициатива или идея Гримов?
— Это просьба Яна. Нахарцы со штурмом не спешат. Или они не понимают, что значит военная операция, или в лагере царит такой беспорядок, что у вас есть все шансы благополучно и в относительной безопасности добраться до Нахар-Сити. Если вас и остановят, то экзоту, конечно...
Ироничная улыбка Падмы оборвала мою речь на полуслове.
— Хорошо, хорошо, — снова начал я после некоторого замешательства. — Чувствую, вы считаете меня излишне наивным, но тогда объясните, почему вас не выпустят? Экзоты не солдаты и оружие в руки не берут.
— Мы не солдаты, — снова улыбнулся Падма, — но, как убежден Уильям, а следовательно, и все те, кому он платит, мы — гнусные интриганы, и если в мире творится зло, то корни этого зла нужно искать среди экзотов. Сейчас для нахарцев мы если не заклятые враги, то, по крайней мере, дьяволы в человечьем обличье. А в революционном порыве они будут даже рады пристрелить меня на месте.
Растерянно смотрел я в улыбающееся лицо Падмы.
— Если вы все это уже знали, то почему не уехали, когда еще можно было уехать?
— У меня, между прочим, тоже есть кое-какие обязанности... И первая из них — передача информации на Мару и Культис. Да и по характеру я немного авантюрист. — Улыбка Падмы сделалась еще шире. — По собственной воле я никуда отсюда не уеду. У нас могут быть разные причины остаться, но объединяет нас одно — слишком много для нас всех значит Гебель-Нахар.
Я покачал головой:
— У вас веские аргументы, но извините, мне трудно в это поверить.
— А почему?
— Простите, но я действительно не могу предположить, что вас могут удерживать здесь те же обстоятельства, что, допустим, и меня.
— Не одинаковые, но равнозначные. Тот факт, что другие люди не могут сравниться с дорсайцами в их специфической сфере деятельности, вовсе не означает, что для людей не существует подобных обязательств.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35