Автобус остановился, и нас попросили выйти. Женщина, сидевшая рядом со мной, поеживаясь от холода, открыла большой чемодан и достала зеленую кофту. Потом ей пришлось догонять шофера, который уже перегружал наш багаж на тележку.
У берега из воды торчали четыре сваи, поддерживавшие помост из рассохшихся досок. К одной свае был привязан небольшой катер. Из него выпрыгнул мужчина, густо заросший черными волосами. В один прыжок он очутился на причале и вразвалку направился к нам. Какой-то молодой человек, стоявший неподалеку от меня, процедил сквозь зубы:
– Поезд, автобус, лодка... Похоже, на той стороне нас ждут собачьи упряжки или самолетик...
Другой, небольшого роста толстячок, обратился к матросу:
– Дальше дороги нет? Поплывем через озеро?
– Не понимаю, – произнес матрос.
Толстяк повернулся к нам и спросил:
– Кто-нибудь говорит по-итальянски? Думаю, это по-итальянски. Мы уже в Италии? Пересекли границу?
Еще одна женщина отделилась от нашей оторопевшей группы. Женщин среди нас было мало, всего четыре. "Красивее остальных", – мельком отметил я.
– Я.
Она поговорила с матросом на непонятном языке и вернулась к нам.
– Так вот. Нас перевезут на остров посреди озера. Гостиница находится там. На катере все не уместятся, там только десять мест, поэтому будет два заезда. Нужно разделиться. Кто первый?
Наиболее смелые сделали шаг вперед. И я в их числе. Из любопытства: это не должно быть очередным тестом.
Переезд оказался таким же спокойным, как прогулка по венецианским каналам. В катере мы стояли, держась за релинги и вдыхая покалывающий ветерок, напоенный ароматом пихт.
Не выпуская руль, матрос указал на зеленый горб, возвышавшийся над водой:
– Мы туда едем.
Толстячок допытывался у красивой женщины:
– Но это Франция или Италия? Спросите у него.
– Нет, нет, это Франция, а вот он – итальянец.
По мере приближения к острову мы различали черепицу на крыше какого-то строения, затем стены, утопавшие в листве деревьев. И на этой стороне озера была точно такая же грубо сколоченная и трухлявая пристань.
Матрос ловко бросил веревку, закрепил ее на свае и выпрыгнул на помост.
– Прибыли. Все выходят! – весело крикнул он, не заглушая мотор.
Он помог молодой женщине перешагнуть через ограждение, почти перенес ее и остался на месте, готовый прийти на помощь любой другой даме в узкой юбке.
Убедившись, что все мы находимся в безопасности, на твердой земле, матрос занялся багажом, кидая чемоданы на помост с аккуратностью, свойственной носильщикам в аэропортах. Затем он запустил мотор и прыгнул в катер.
– Эй, – крикнул ему вдогонку толстяк, – а мой чемодан, его здесь нет, куда он делся?
Высокий молодой человек засмеялся:
– Как в авиакомпаниях: обед в Париже, ужин в Нью-Йорке, а багаж в Гонконге!
– Совсем не смешно, – буркнул толстяк.
Вмешалась женщина:
– Багаж тоже будет переправлен за два раза. Чемоданы погрузили как придется. Думаю, вы получите ваш чемодан через десять минут.
– Вы уже были здесь? – спросил молодой человек.
– Нет. Просто я наблюдаю.
Я тоже наблюдал. В "Де Вавр интернэшнл" мне сказали, что две трети из нас отсеются к концу стажировки. Толстяк наверняка вылетит первым. Но женщина сразу показалась опасным соперником. Благодаря нескольким итальянским словам она уже начала захватывать лидерство. Еще немного, и, если ей позволить, она станет отдавать приказы. Моего чемодана тоже не было, но я ни на секунду не забывал, зачем я здесь.
Разворачиваясь, матрос указал рукой на аллею, поднимавшуюся к зданиям:
– Идите туда.
Итальянская речь, возможно, была началом испытания. На их месте я бы уж лучше выбрал английский или китайский. Или... на каком языке говорят в Гонконге? На английском, вероятно...
– Нужно идти по этой дороге, – объяснила женщина.
Она еще рта не открыла, а я уже был впереди нее, возглавив шествие. Толстяк не пошел за нами, а, прислонившись к свае и скрестив руки, с решительным видом остался ждать свой чемодан.

* * *

Вверху аллея заканчивалась четырьмя ступеньками, ведущими в гостиницу, построенную на склоне холма. У входа нас ожидал представитель оргкомитета в лице молоденькой девушки в джинсах – женский вариант молодого человека, занимающегося тем же самым в "Де Вавр интернэшнл": открытое, смеющееся, подвижное лицо, мгновенно вызывающее симпатию. Это вселяло надежду: уж если им удавалось завербовывать встречающих, способных одной улыбкой обезоружить самых мрачных, стало быть, они действительно в состоянии распознать компетентность, полезную на любом уровне. Бывает, что найти хорошего стюарда труднее, нежели толкового финансового аналитика.
Девушка сообщила, что ее зовут Натали. Казалось, она была искренне рада нас видеть и встретила так, будто лично пригласила каждого. Она поинтересовалась условиями поездки, посетовала на пасмурную погоду, затем, сверяясь по большой красной тетради, распределила нас по комнатам. Каждую фамилию Натали повторила несколько раз, глядя в глаза выкликаемого. Старый способ мнемотехники. Любой торговый агент или политик знает, насколько непростительно забыть фамилию. Ведь это значит, что собеседника больше нет, он не выделяется из массы, его индивидуальность уничтожена, его эго уничтожено; большинство людей этого не переносят. Натали была хорошо обучена – через пять минут она знала нас всех.
– Багаж будут складывать в вестибюле по мере прибытия, – сказала она нам. – У нас проблема: заболел коридорный, и вам придется самим заносить свои вещи в комнаты.
Какой-то бывший номенклатурный работник в золотых очках и темном галстуке недовольно нахмурился и спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71