Все оказались покладистыми, и никто пока не покушался на мое лидерство. Я надеялся, что у Шарриака и Лоранс Карре возникло больше трудностей и они потеряли время. Обычно генеральный директор половину рабочего времени утрясает проблемы с персоналом. Надо возблагодарить дель Рьеко: он подобрал мне команду что надо.
Я с головой окунулся в отчеты. Соотношение дебета и кредита, основа баланса... Я попытался побыстрее разобраться в цифрах. Объем капитала акционерного общества показался мне незначительным по отношению к торговому обороту, но это не было серьезно, поскольку мы не собирались просить кредит. Наличность была в порядке, задолженность – в норме. Отмечалось, правда, некоторое падение сбыта в последние три месяца.
Я задал вопрос Мастрони.
– Я видел, – ответил он.
– Что происходит, по-вашему?
Его широкое лицо оживилось. Здесь он чувствовал себя в своей тарелке.
– Как вы знаете, в какой-то момент рынок неизбежно насыщается. Все кривые имеют форму и в конце концов вытягиваются оттого, что все пресытились. Тогда вам необходимо искать новый рынок: заняться экспортом или заинтересовать новых потребителей, осуществить технологический прорыв, делающий устаревшим прежнее оборудование. Кроме того... сказать, что я думаю?
– Конечно.
– Нас многовато. В этом секторе трем предприятиям тесно. Два еще куда ни шло, но три...
– А одному? – ухмыльнулся я.
Мастрони улыбнулся:
– Одному было бы еще лучше.
Я покачал головой. Везде одно и то же. Все говоруны, ратующие за конкуренцию, в действительности мечтают только о монополии. Достаточно посмотреть на их действия, когда они покидают телевизионные студии.
Стало быть, необходимо, чтобы по меньшей мере одна из трех команд исчезла со сцены. "Де Вавр интернэшнл" хотелось узнать, как мы этого добьемся и кто первый пойдет ко дну. Возвратилась Мэрилин с кувшином кофе и подносом, на котором позвякивало несколько чашек.
– Вы обратили внимание? – весело воскликнула она. – Меня зовут Мэрилин, а господин Мастрони – почти Мастрояни. Получился бы неплохой фильм: Мэрилин Монро и Мастрояни – не правда ли? Почему они до этого не додумались?
Никто ей не ответил. Хирш повернулся на стуле и спросил:
– Что им сказать?
– Кому?
– Я наткнулся на что-то похожее на внутреннюю сеть. Можно общаться со всеми – с хозяином игры дель Рьеко, предприятиями "А" и "В". Обмениваться посланиями. Они предусмотрели систему, связывающую только с дель Рьеко, но я оказался хитрее и могу связаться с кем хочу.
Не скрывая удовольствия, я наклонился к нему и легонько шлепнул в знак одобрения.
– Напишу-ка им «ку-ку», – предложил он.
Поднятием руки я остановил его.
– Нет, им не надо об этом знать. Ты и вправду можешь войти в их компьютер?
– Нет, только в их грузопотоки. Это было предусмотрено. Раз есть сеть, значит, есть и средство войти в нее. Единственный способ быть спокойным – отключить линию. Если дель Рьеко захочет пообщаться с нами и с каждым из них, значит, где-то обязательно есть узел.
Открывались радужные перспективы.
– Можно ли узнать, что будет значиться в их грузопотоках?
Хирш немного подумал.
– Нет. Но сообразить можно. Мне надо кинуть им живца, потом я смогу просматривать все, что захочу. Но для этого нужно войти с ними в контакт хотя бы один раз. После этого штука прилипнет, как жвачка, и они на крючке, а я вхожу к ним, когда захочу. Это то, что "Майкрософт" проделал с третьим "Пентиумом".
– И ты сможешь это сделать?
– Надо подумать. Но на это уйдет целый день.
– Начинай. Ты со своей машинкой нам сейчас не нужен. А скажи, ты можешь проделать то же самое с компьютером дель Рьеко?
Хирш в нерешительности потрогал свой кадык.
– Не думаю. Там есть код. Взломать его можно, но недельку это займет. Раньше использовали имена своих детей. Теперь же ставят буквы вразброс. А так как их семь, запомнить нелегко, поэтому коды где-нибудь записывают. Найдите мне код, и я скажу вам, на что дель Рьеко способен.
– Гениально! Мэрилин, попробуйте разыскать... эту, рыженькую.
– Брижит.
– Вот-вот. Скажите, что я хочу ее срочно видеть. Вы найдете ее на каком-нибудь этаже, у замочной скважины.
Мэрилин послушно встала, одарила нас любезной улыбкой и вышла. Я переключился на Мастрони. У него был настороженный вид законопослушного гражданина, который является свидетелем мелкого правонарушения и мучается вопросом: вмешаться или нет?
– Вы думаете, такое разрешено? – спросил он. – Я хочу сказать: а не выгонят ли нас за это?
– А кто узнает? Посмотрите, что творится на бирже: все допустимо, главное – не попасться.
В конце концов, пока мы не совершили ничего противозаконного. Дель Рьеко снабдил нас компьютером и не запретил им пользоваться. Хорошо бы сбить с него спесь, разрушить его примитивную систему, даже если и последует окрик. Хирш принялся за работу, а я обратился к Мастрони:
– Набросайте мне схему распределения...
– Можно бы перейти на ты, если вы не против.
– Конечно.
Мне не хотелось ни ревности, ни зависти в команде. Я заметил, как слегка расширились его зрачки. В сцене обольщения это признак пробуждающегося сексуального интереса: по состоянию зрачков можно узнать, чего ты добился. Мастрони это не касалось, но удовольствие он явно получил. Он склонился над документами.
– У нас есть много мелких дистрибьюторов: магазинчики "Охота и рыболовство", я полагаю. Но есть и два крупных клиента – сеть супермаркетов, забирающих у нас треть продукции, и оптовая база, куда идет почти четвертая часть. Думаю, что там-то мы и столкнемся с другими. Если мы потеряем одного из этих двух или если один из них просто сократит свои заказы, то погибнем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71