— Ну, тогда нам ничего не грозит, — сказал я.
Мимо нас потихоньку проплыла моторка в стиле артдеко, с открытой рубкой, и подрулила к рыбацкому причалу. Новая, с острыми обводами и окрашенными под металл бортами с красной каймой. В ней сидело четверо мужчин. Тот, кто стоял за штурвалом, был в белой капитанской фуражке. Остальные трое оказались азиатами в обыкновенных черных брюках с такими же простецкими футболками.
Парень в белой фуражке аккуратно подвел лодку к крао причала, что был восемью футами ниже поверхности пристани, и привязал ее к проржавленной металлической лестнице, доходящей почти до самой воды. Трое азиатов стремительно поднялись по ней: со стороны могло показаться, что они даже не коснулись ее руками. Один встал в центре причала, вертя головой во все стороны, двое других устроились в противоположных концах биржи. У того, кто стоял в центре, была синяя спортивная сумка.
Парень в лодке прислонился задом к штурвалу и, сложив на груди руки, оглядывал открытое море. Я взглянул на часы. Они прибыли на пятнадцать минут раньше намеченного времени.
— Месть ниндзя, — сказал Хоук.
— Кто-то кому-то делает одолжение, — предположил я. — Видимо, кто-то был в свое время должен Костигану.
— Может быть, Костигану должны все в мире, — сказал Хоук.
— Включая и нас. Как ты думаешь, что у этого в сумке?
— Современные принадлежности для кунг-фу, — догадался Хоук. — Сильно смахивающие на автоматы «узи».
— Или на обрез, — высказал предположение я. — Брюс Ли, где же ты? Ты нам так нужен.
— Лодку можно использовать.
— Ты плавать умеешь? — спросил я.
Хоук взглянул на грязную воду залива и уточнил:
— В этом?
Я кивнул.
— Это все равно что в канализацию лезть, — поморщился Хоук.
Я опять кивнул. Хоук покачал головой.
— Правду говорят о вас, чертях голубоглазых, — сказал он.
— Мы не станем переплывать все пространство, — убедил его я. — Спрыгнем с причала и вдоль него проберемся к лодке.
Хоук ничего не ответил.
Мы вышли из-за здания и направились к рыбацкому причалу. Со стороны Бостона был пришвартован большой рыболовецкий траулер.
Мы перескочили на него. Я снял блейзер, рубашку и ботинки. Проверил, надежно ли пристегнута кобура. У Хоука она находилась под мышкой. Он снял ее, укрепил заново на голое тело и взглянул на воду.
— По крайней мере акул здесь нет, — сказал он. — Они давным-давно вымерли из-за этой грязищи.
Мы оставили одежду на траулере и опустились в холодную мерзкую воду. Загребая, мы проплыли вдоль корпуса судна к корме и стали двигаться вдоль причала, придерживаясь за грубые камни и прижимаясь к ним как можно плотнее. Причал возвышался в десяти футах над нами. Где-то наверху играло радио, и я услышал голос Вилли Нельсона. Мы плыли в настоящей помойке. Я старался не смотреть по сторонам. Не хотел даже знать, во что мы такое влипли. Вода была холодной и черной. Тут и там на камнях виднелись ракушки. Их было немного, и они, вероятно, остались здесь с незапамятных времен. Сейчас в такой воде вряд ли что-нибудь способно жить. Время от времени я поскальзывался на покрытых водорослями камнях.
Хоук очень тихо сказал:
— Может быть, это обломки кораблекрушения?
Показался еще один траулер, поменьше первого. Мы не рискнули проплыть между ними, потому что пространство было слишком узким и случайная волна могла сдвинуть корабли и смять нас в лепешку.
Добравшись до конца пирса, мы замерли. Хоук держался за моей спиной. Я потихоньку заглянул за угол. В пяти футах от меня мирно покачивалась корма моторки. Я взглянул вверх. Азиатов видно не было. Из лодки торчала лишь белая яхтсменская фуражка.
Я повернул голову и приблизил губы к уху Хоука:
— Берешь на себя капитана, а я поднимусь по лестнице.
Хоук кивнул. Над поверхностью воды виднелись только его голова, рука и часть плеча. Мы завернули за пирс. Три серо-белые чайки плавали на воде рядом с моторкой. На нас они взглянули, как мне показалось, с некоторым раздражением.
Я прижался к причалу и схватился за нижнюю ступеньку ржавой лестницы. Хоук двинулся к лодке. Проводив его взглядом, я вытащил пистолет и, держа его в правой руке, поднялся наверх.
Человек возле правого угла здания биржи увидел, как мои голова и плечи поднялись над поверхностью причала, и быстро сунул руку под рубашку.
Я выстрелил, и он, сломавшись пополам, свалился на землю. Двое других повернулись ко мне.
— Не двигаться, — сказал я, вложив в эту фразу как можно больше искренности.
Мой 357-й по короткой дуге двигался между обоими азиатами. Ближайший ко мне человек держал руку в спортивной сумке. Я внезапно почувствовал, как лестница подо мной затряслась, и вылез на пирс, держа азиатов на мушке. Человек, свалившийся на землю после моего выстрела, лежал, подтянув колени к груди. От боли он стонал. Уголком левого глаза я заметил какое-то движение.
— Это я, командир, — сказал Хоук.
— Я так и подумал, — отозвался я.
Хоук подошел к человеку со спортивной сумкой. Левой рукой он взял его за волосы, правой — за кисть руки и медленно потащил ее из сумки.
Вытаскивая ее, он сказал:
— Если в ней что-нибудь окажется, ты мертвец.
Рука вынырнула пустой. Хоук пинком отправил сумку ко мне. Потом быстро обшарил человека с головы до ног, вытащил из кармана брюк большой метательный нож и отошел в сторону.
Затем повернулся ко второму, застывшему возле биржи. Указал на него.
— Ты, — сказал Хоук. — Подойди. Руки положи на затылок.
Человек взглянул на Хоука, легонько покачал головой и пожал плечами.
Тогда Хоук большим пальцем указал на нас, а затем положил руки себе на голову. Человек кивнул, сцепил пальцы на затылке и пошел к нам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73