Тем более, – где раздобыть его изгоям?.. Этот генератор может оказаться неким природным объектом или обломком древнейшей цивилизации. Астероид попал в «Мальстрем» на общих основаниях и теперь лежит на дне вместе с кучей других кораблей. Скоро и мы там будем.
Археолог подавился воздухом, закашлялся. Непейвода любезно постучал его по спине. «Оболтус» застонал от зависти.
Его мучило неисполнимое желание прикоснуться к своему любимому и облегчить его мучения.
– Попытка – не пытка, – утерев слезы, выдавил из себя Платон. – Разве у нас есть выбор?
– Отдаться на волю волн, тихо улечься на дно и поглядеть, что там такое, – ответил Дом. – И если удастся найти гипергенератор и его перенала…
– Не пори чушь. Логики – ноль. Ты же сам сказал, что это природный феномен. Флуктуация подпространства. Что-то вроде галактического Саргассова моря. Это его ты собираешься переналадить? Есть другой вариант – еще «лучше»: генератор рукотворен и стоит на военной базе негуманоидов, которая напичкана оружием и полна головорезов…
– Ты сейчас до смерти запугаешь себя самого да и нас заодно, – ворчливо произнес Двунадесятый Дом. – Значит, попробуем выскочить. А не выйдет, будем переналаживать головорезов, – усмехнулся он.
Платон усмехнулся в ответ.
– Ты мне положительно нравишься. Ты самый оптимистичный муравейник из всех, что я знаю.
И все трое расхохотались.
«Оболтус» больше не прыгал, экономя топливо. Его продолжало нести по спирали. Органы чувств по-прежнему не замечали никаких гиперпрыжков. Приборы не улавливали изменений гиперполя, но корабль с каждым часом оказывался все ближе к астероиду Чиуауа.
На тринадцатый день полета «Оболтус» отделяло от астероида меньше миллиарда километров – сущая безделица. Пришло время рискнуть. Надо сделать снайперски точный «выстрел». Корабль в гиперпрыжке проскочит центр воронки и окажется по другую ее сторону.
Платон и Непейвода в очередной раз собрались в командной рубке. Напарники сухо поздоровались и уселись в кресла. Прыжок был беззвучен. Скрип переборок и шорох эфира только чудятся испуганному человечку, который впервые в жизни нарушает все привычные законы физики.
Вцепившись в теплые шерстистые подлокотники, археолог вперился в покрытый серыми искрами экран. На время гиперпрыжка иллюминаторы непременно задраивают, а экраны гасят – такова традиция космофлота. Считается: те, кто нарушит этот неписаный закон, могут не выйти из подпространства.
В юности Платон Рассольников расспрашивал космических волков, в том числе своего брата: «Чего там такого страшного?» Кто отмахивался, кто отшучивался. А если и говорили, то всякий раз разное. Или сирены сладкоголосые выманивают экипаж из корабля, превращая его в «летучий голландец». Или так страшен облик нашего мира с изнанки, что сердца не выдерживают и лопаются. Или на людей нападает безумие при виде узора звезд, вышитого на небе шиворот-навыворот… Археолог предпочитал не докапываться до истины– здоровье дороже: «Ежели поймают за отвинчиванием гаек – морду набьют, а не поймают – вдруг на самом деле все помрем?»
– Есть! – воскликнул корабельный мозг, и зажегся экран переднего обзора.
Напарники глянули и онемели от изумления. «Оболтус» был теперь не один: длинная цепочка маленьких корабликов тянулась перед ним с одного витка спирали на другой.
– Дай увеличение! – гаркнул Дом.
На экране возник бок ближайшего корабля. Он едва заметно вздымался, как у всякой живой твари. Потому надпись на нем легонько ходила вверх-вниз. Написано там было на космолингве одно-единственное слово: «ОБОЛТУС».
– А что у нас с тыла? – спросил Платон севшим голосом. Изображение появилось и на экране заднего обзора. Перед глазами была все та же цепочка на фоне черного неба.
– Так мы что, где-то в середине? – оторопело произнес археолог. – Сколько же нас всего?
– Не меньше полутора тысяч. Не могу сосчитать, – ответил «Оболтус» виноватым тоном. – Концы цепи теряются вдали.
Только сейчас археолог понял, что не видит на экране звезд. Черная занавесь неба была девственно чиста.
– Где мы находимся? Относительно центра воронки?
– Не знаю, – буркнул корабельный мозг. – Не могу сориентироваться в пространстве. Здесь, куда мы попали, нет источников излучения – ни в радиодиапазоне, ни в каком другом. Нет ничего, кроме этой цепочки меня.
– То есть мы, пройдя центр воронки, так и не вышли в нормальное пространство, – подытожил Платон.
– Осталось выяснить, что это: фантомы, наши копии или нас вот так… дискретно размазало по миру, – сказал Непейвода. – Оболтус, сделай какой-нибудь маневр. Например, ляг на бок.
– Вас понял, командир, – по-военному отчеканил тот.
Человек и Дом Симбионтов ощутили некое движение. Гравитатор по-прежнему прижимал их тела к полу, сохраняя нормальную силу тяжести, но вестибулярка ощутила перемену.
Платон и Непейвода уперлись глазами в экран, глядя на цепочку «Оболтусов». Если это фантомы, они в точности повторят движение настоящего кораблика, на мгновение припоздав с маневром. И чем они дальше, тем больше будет отставание. Его легко измерить, зная скорость света. Если же гирлянда существует на самом деле, и «Оболтусы» захотят собезьянничать, копии повернутся вразнобой, немножко отклонясь от девяноста градусов. Да и по времени они отстанут каждый по-своему.
Кораблики на экране двинулись совершенно синхронно. Органы чувств «Оболтуса» подтвердили это. Либо все они были одним и тем же кораблем, либо их продублированные вместе с телом «Оболтуса» корабельные мозги думают абсолютно одинаково.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111