Ты полковника Бахрушина давно видел?— Недели две тому назад разговаривал с ним по телефону. А что такое?— Пехоту милиция повинтила, избили по страшной силе, он вырвался, убежал, а они его опять догнали и, боюсь, что убьют в участке.— А собственно говоря, в чем дело? Может есть за что?— Да нет, Иваныч, ты же знаешь Пехоту, он, вообще, спокойный. По ерунде встревать не станет.— Так что случилось с ним? Что?— Насколько я знаю, его сын сцепился с торговцами наркотой, те его побили, пацан прибежал домой, Пехота посмотрел-посмотрел, да и пошел разбираться. Естественно, торговцев наркотиками, а там были какие-то негры, вьетнамцы, ну вся эта шваль, которой сейчас расплодилось в Москве выше крыши, он погонял. Погонял хорошенько, а тут, как я понял, милиция, они прикрывали этих торговцев. И давай его колошматить. Конечно, мужик он здоровый и не подарок, за себя постоять умеет. Ментов он двоих или троих отделал. Но их же было штук восемь, вот они его и взяли.— И где он сейчас?— Сын рассказывал, что увезли.— А кто тебе звонил, Андрюха?— Никто не звонил. Пацан приехал ко мне, они недалеко от меня живут. Матери как раз не было дома, она где-то в командировке с ревизией. Малому деться некуда, я говорю, разберусь. Сунулся в милицию, а они меня послали подальше, сказали, что друг мой сам настоящий наркоман, что у него нашли чуть ли не сто граммов наркоты. А откуда у Пехоты наркота, он последние три года даже пива не пьет, а курить, вообще не курил.— Вот как, говоришь, пей чаек, Андрюха, пей.— Да не могу, Комбат, пить чай, друг в беде.— Да-а, понял, — сказал Комбат, — а я что могу сделать?Борис Рублев рассуждал, глядя сквозь чисто вымытое стекло кухонного окна на ночной город.— Как это что? У тебя авторитет. Я подумал, может, ты полковнику Бахрушину позвонишь. Ведь вы с ним приятели.— Приятели-то, приятели, даже можно сказать, друзья, — буркнул Комбат, — но беспокоить серьезного человека.— А зачем вообще тогда друзья есть? Они же Сашку убьют.— Ну, если его там в Кандагаре не убили, если он перевал прошел, в ущелье лазил, я думаю, и в милиции его не убьют.— Да, убить-то может и не убьют, а вот посадить могут. А пацан сейчас один.— Пацана жаль, — сказал Комбат, — пойду одеваться, а ты пей чай. Надеюсь, ты с машиной?— С машиной, с машиной, Иваныч.— И отделение знаешь?— Знаю, да что толку. Я там одного сержанта спросил, так он говорит, что Пехоту перевезли.— Куда? — уже из прихожей спросил Комбат.— Куда-то в управление по незаконному обороту наркотиков.— Ладно, разберемся, — спокойным голосом очень серьезно сказал Комбат, — вот погоди, оденусь и разберемся.Одевался Рублев быстро, по-военному, словно бы ему через минуту надо было идти в атаку. Он похлопал по карманам, ключи, сигареты, зажигалка, документы были на месте.— А Бахрушину? — напомнил Подберезский.— Сейчас позвоню, — Комбат взял трубку телефона, оперся спиной о стену и быстро набрал, неуклюже тыкая пальцем в маленькие кнопочки телефонный, номер полковника Бахрушина.— Ну, ну, давай, — словно бы подзадоривая телефон, пробормотал Борис Рублев. — Странно, дома его нет, длинные гудки.— А еще какой-нибудь телефон есть? — спросил, нервно куря сигарету, Подберезский.— Конечно, есть и не один. Сейчас позвоню в машину, хотя какая к черту машина, сегодня же выходной у людей.— Ну, позвони, позвони, Иваныч, дело не терпит отлагательства, забьют мужика.— Не забьют, Андрюха, не боись, я тебе уже говорил, бормотал Рублев, тыча пальцем в кнопки телефона. — так, рабочий, — сказал он, прикладывая трубку к уху — короткие гудки. Значит, на месте не сидит, разъезжает. Странно, что он делает в выходной день?— Работает, работает. Набирай еще раз.Сброс, затем повтор, Борис Рублев выполнял все операции четко так, как он обращался с автоматом или пистолетом, со всеми вещами, от которых зависела его жизнь.Наконец, телефоны соединились.— Добрый вечер, — бодрым голосом сказал Борис Рублев в трубку, услышав недовольное ворчание Леонида Васильевича Бахрушина.— Кто это? — переспросил Бахрушин. — А, Борис Иванович! Сколько лет, сколько зим! Куда запропастился? Я уже сам хотел тебе звонить, — совершенно изменившимся голосом быстро заговорил в трубку Бахрушин.Комбат даже представил себе, как рука полковника Бахрушина вытряхивает из пачки сигарету.— Чего беспокоишь? Стряслось что-нибудь?— Да, Леонид Васильевич, неприятность.— У тебя неприятность? Или у друзей? Когда у тебя самого проблемы, ты ко мне обращаться не любишь, — словно бы не веря услышанному, произнес Бахрушин.— Да, не у меня, полковник, у моего приятеля, у парня из моего батальона. Рыжий такой Саша Шмелев, Пехота кличка.— Пехота так Пехота, а в чем, собственно говоря, дело?— Милиция его забрала.— Наверное, было за что, — сказал полковник Бахрушин.— Говорят, что не по делу.— Как это не по делу? — немного шутливым тоном переспросил Бахрушин.— Не по делу, да и все, вешают на него всяких собак, а он мужик серьезный. Бьют его в милиции, Андрюха говорит.— А Андрюха откуда знает? — принялся уточнять и наводить справки полковник.— Он приехал ко мне минут десять назад, лица на нем нет.— Не может того быть, Борис Иванович, что лица на Подберезском нет. По-моему, лицо у него всегда на месте. Привет, кстати, передай. В каком отделение твой боец?— В каком отделении? — переспросил Комбат у Подберезского.Тот обрадовано потер руки и вывалил всю информацию, какую знал.— Подъезжай к управлению, я-то, дурак, домой направлялся. Вместе заедем, заберем.— Буду, — буркнул Комбат.— Я выеду на своей машине, — сказал Бахрушин, — ждите у входа возле ворот.— Так там нельзя стоять.— Скажи, что полковник Бахрушин приказал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15