Под ними чернел провал. В свете карманного фонарика они увидели неглубокую, сантиметров на восемьдесят, выемку, в которой хищно поблескивала туго натянутая стальная струна, соединенная с фугасным снарядом. Рядом с ним -- две канистры...
-- Осколочно-фугасная чушка, -- с придыханием откомментировал Щербаков. -- Калибр 230...
-- Вся эта пакость называется огневой фугас, -- Шторм осторожными движениями снова заложил яму камнями и на верх положил ветки. -- Значит, что-то у них тут есть такое, чего нам знать не положено...Вот что, вы пока тут покукуйте, а я, чтобы не рисковать всем, пробегусь вдоль кромки, пошукаю, -- и Шторм легко, пружинисто подхватился с земли, и вскоре его кривоногую, собранную фигуру поглотила темнота.
-- Чертовски хочется курить, -- сказал Щербаков, покусывая веточку, которую он оторвал от ели.
-- Это не смертельно. Сиди себе, отдыхай, дыши целебным горным воздухом... Для таких, как мы, детей города это очень полезно, -- голос у президента был спокойный, хотя минуту назад, когда он глядел на фугас, что-то внутри него шевельнулось -- не то беспокойство за исход операции, не то неотчетливое осознание того, что его близкие могут понести "невосполнимую утрату", но только не страх за свою жизнь. Он не раз ловил себя на том, что страха, как такового, он вообще не испытывает. Еще в разведшколе, когда все проходили тестирование на экстремальные ситуации, его физиология была, по словам экзаменаторов, "чудовищно индифферентной" к опасности. И когда прыгали над озером с парашютом, и когда по рельсу, перекинутому через глубокое ущелье, надо было пройти за пятьдесят секунд, и даже тогда, когда, будучи на Кубе, приходилось переплывать реку, в которой кишели крокодилы, он не испытывал страха. И, конечно, он понимал, что отсутствие страха -- это своего рода патология, ибо страх -- один из тех факторов, который, собственно, и делает из человека homo sapiens...
... Шторм появился внезапно, но совершенно с другой стороны. Видимо, ему пришлось преодолеть крутой подъем, его дыхание было сбивчивым и заговорил он только после того, как немного отдышался.
-- Там два блокпоста, -- сказал он, -- так что нам надо поломать голову, если хотим побывать на приеме у Барса...Но самое главное...вы мне не поверите -- сидим мы над ними. Их берлога тут, внизу, -- Шторм постучал костяшками пальцев по земле. -- И поэтому хочешь не хочешь, а придется перебираться на ту сторону ущелья.
-- Сегодня? -- спросил Щербаков.
-- Сейчас и ни минутой позже...Светает...
Путин поднял голову к небу -- небо посветлело, звезды стали терять свою алмазную игривость...
Было два часа десять минут по полуночи.
32. Там же, 11 августа. Разговорчивый "язык".
Снова разделившись на две группы, они в противоположных направлениях отправились вдоль ущелья. Надо было обойти блокпосты и уже с пониженных уровней ущелья перебраться на другую его сторону.
В первой группе, как и при высадке, были те же Шторм-старший, Путин, Щербаков и Воропаев с Изербековым. Но перед тем как тронуться в путь, Виктор Шторм с Махмутом дождались смены караула на блокпосту, который они первым обнаружили, однако, это ничего не дало -- они не знали в котором часу произошла предыдущая смена....
...Когда тронулись в путь, Шторм предупредил: "Думайте ногами, не тянитесь, ступайте так, как будто наступаете на собственное горло..." Шли шаг в шаг, держа дистанцию в три метра. Первым свет заметил Воропаев. Возможно это была вспышка от зажженной спички, возможно, случайный просверк от карманного фонаря. Свет исходил со стороны ниспадающей гряды, по правую руку от их следа. Воропаев издал звук, похожий на пение зорянки и Шторм тут же замер на месте. "Впереди свет", -- тихо передал по цепочке Олег; он подтянул автомат со спины на грудь и стал ждать. По знаку Шторма группа присела, а сам Шторм вместе с Изербековым ушел вперед.
Путин взглянул на светящийся циферблат часов и снова ощущение быстротечности времени вызвало в нем тревогу.
Послышалось шарканье, какое обычно издают сухие камни, когда по ним ступает нога человека. Появились силуэты, но к удивлению Путина, вместо двух силуэтов их было три. Это приближались Шторм с Изербековым, но не одни. Между ними маячила бесформенная фигура третьего человека.
Когда они подошли ближе, картина прояснилась: они вели, вернее тащили за заломленные назад руки незнакомца, с накинутой на голову маской. Это был пленный чеченец, во всяком случае, так им казалось, когда они его захватили на самом спуске в ущелье. Этот человек, как потом рассказал Шторм, поил в загоне лошадей. Его подвела недисциплинированность и неосведомленность: он курил и, видимо, не знал, что свет от зажженной спички человеческий глаз может зафиксировать на расстоянии ста километров. Тем более, если наблюдатель в очках ночного видения.
Парень не сопротивлялся, и перед тем как ему на голову надеть маску, заткнули рот резиновым кляпом. Однако, когда поволокли из загона, он начал бодаться и дрыгать ногами.
-- Его надо допросить, -- сказал Шторм, -- но не здесь. Здесь он может разораться, позвать на помощь...Воропаев с Махмутом остаются здесь, остальные за мной.
А остальные -- это президент и его телохранитель. Щербаков помог Шторму оттащить пленного метров на сто от ущелья, где с него сняли маску. Но перед тем как извлечь изо рта кляп, Шторм вдавил ствол "Глока" ему в худую, поросшую черной щетиной щеку. "Выбирай, правоверный, -- или сейчас я тебя отправляю к Аллаху, или будешь отвечать на все мои вопросы,"-- и Шторм еще круче нажал на рукоять пистолета. Пленный закивал головой и Щербаков резким рывком вытащил у него кляп. Но "язык" от этого не стал разговорчивее, а Шторм спешил и опять провел дулом пистолета перед лицом чеченца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139