Абу ничего не ответил.
— Слушай, Абу, воспользуемся этим случаем — убьем сразу двух зайцев. Ты снимешь проклятие с Рыжего Уоллеса и немедленно перенесешь меня к нему в дом, чтобы я убедился, что там все нормально. Только чтоб никто меня не заметил! Понял?
Абу проворчал:
— Нельзя остановить Великую Чесотку.
— А я говорю: останови! Ты ее накликал, ты с ней и разбирайся!
Алек сам удивился тому, как ловко он нашелся.
— Рыжий к воскресенью должен выздороветь, — сказал он. — А теперь устроим быстрый и невидимый перелет к Уоллесам. Бонер-стрит, дом 85.
— Слушаю и пови… — раздался голос Абу, и комната исчезла.
Алеку почудилось, что его подхватил свистящий ветер, но, прежде чем он успел оценить всю прелесть полета, они уже приземлились.
— Абу, где мы?
Алек был в спальне. Через старое окно с рассохшейся рамой светил уличный фонарь. Алек осмотрелся и в тусклом свете фонаря увидел запущенную комнату: сломанные стулья, старые тряпки, газеты, посуду.
— Кто тут?
Алек вгляделся в темноту. На постели сидела старуха — волосы накручены на бигуди, из-под ветхой сорочки торчат костлявые плечи.
— Кто тут? — взвизгнула она.
Алек выпучил глаза. О господи, опять этот Абу! Они ошиблись этажом, оказались в спальне мисс Моррис и разбудили старушку.
— Ну погодите, я вас живо поймаю! Где мои очки?
Старуха откинула одеяло и с поразительной энергией прыгнула с кровати прямо туда, где стоял Алек.
— Странно! — забормотала она. — Голову дам на отсечение, что здесь кто-то есть. Верно, та самая нечистая сила, про которую рассказывал Гарри Боуден.
Покачав головой, мисс Моррис забралась под одеяло.
— Быстрей, Абу, болван аравийский! Давай отсюда живо — нам нужно на этаж выше, к Уоллесам! — прошептал Алек.
Комната на мгновение исчезла и преобразилась — стала узкой, длинной и очень темной. Сюда свет с улицы не доходил, а значит, догадался Алек, окна отсюда выходят во двор. Он увидел кровать, а рядом — детскую кроватку. На кровати вроде бы спала Евлалия. Она лежала на спине, неловко подложив одну руку под голову. Другую руку она подложила под кудрявую головку сестренки, спавшей рядом.
Алек подошел к двери, но она поддавалась с трудом. Он понял, в чем дело: места в комнате не хватало, и кровать стояла впритык к дверям. Алек покачал головой — у Уоллесов было еще теснее, чем у него в чулане. Малышка в кроватке захныкала. Евлалия пошевелилась, медленно села и осторожно высвободила руку из-под сестренкиной головы. Потом она спустила ноги с кровати, на цыпочках подошла к малышке и убаюкала ее.
Алек окликнул Абу и через мгновение уже лежал в своей постели. Скоро он уснул.
На следующее утро на линейке, когда Евлалия и ее подружки проходили мимо Алека, они захихикали и принялись шептаться.
— Хотите верьте, хотите нет — а он мне вчера приснился.
— Кто?
— Вон тот, Шкилетик. Стоит у моей постели и глядит прямо на меня.
— От него не спрячешься!
Миссис Уайет, учительница гимнастики, выравнивала строй.
— Тише вы там!
Одна из подружек Евлалии что-то тихонько шепнула, но миссис Уайет все услышала.
— Имей в виду, я слышала все — от слова до слова, а таких, как ты, я без масла ем, ясно?
— Ну что вы, мэм! Это ведь про нас говорят, что мы едим человечину, — ответила Евлалия.
Миссис Уайет нахмурилась, но потом рассмеялась:
— Ладно, ладно — на этот раз твоя взяла. Отправляйтесь в класс.
В тот вечер Ким задержалась на работе, и вечер прошел мирно. Но только Алек собрался к себе, как папа, который, по обыкновению, читал газету, расхохотался:
— Ты только посмотри, что пишут про Хетти Моррис!
Мама удивленно посмотрела на него.
— «Еще одна престарелая жительница Баглтауна сообщает о появлении потусторонних сил. Мисс Хетти Моррис с Бонер-стрит известила нас, что в ночь на пятницу, когда она легла спать, она почувствовала, что в ее комнате находится нечто таинственное. Осмотр комнаты не дал никаких результатов, но мисс Моррис заявила: „Несомненно, кто-то там был“. Это уже второй случай после того, который был описан нашей газетой со слов мистера Гарри Боудена из Раундхилла».
Папа отложил газету и рассмеялся. Алек еще никогда не видал, чтобы папа так веселился.
— Так я и знал! Уж если папаше явились духи, значит, они и без Хетти Моррис не обойдутся.
Он замолчал, только когда увидел обращенный на него взгляд мамы.
— В чем дело, Конни?
— Ничего смешного тут нет.
— Почему? Ты ведь не веришь всей этой болтовне? — папа удивленно смотрел на маму.
— Конечно, нет, — сердито ответила мама. — Но то, что случилось с мисс Моррис, вовсе не смешно.
— Ты это о чем, дорогая?
— Эта дурацкая статья мне кое о чем напомнила. Хетти Моррис сегодня днем к нам заходила. Она была в отчаянии. Сказала, что к ним приходил человек из совета и говорил: всю Бонер-стрит снесут, а их переселят в Мурсайд.
— И что же?
— А она туда не хочет. Вот и все. Ее можно понять.
— Но в чем же все-таки дело? Они уже лет сто грозятся снести Бонер-стрит.
— Она сказала, что теперь в это дело ввязалась санитарная комиссия и олдермен Блеггетт.
— Постой-ка! Тут об этом кое-что есть. И даже на первой странице. — Папа снова схватил газету. — «Таинственная болезнь среди баглтаунских иммигрантов». Это заголовок. "Сообщение о загадочном заболевании среди цветных обитателей Бонер-стрит привело сюда на этой неделе представителей санитарно-жилищной комиссии. В то время как власти указывают, что для беспокойства нет серьезных оснований, появление этого заболевания, по всей видимости не инфекционного, опять поставило на повестку дня вопрос о будущем тех, кто проживает на этой улице, намеченной на снос… Олдермен Блеггетт заявил нашему корреспонденту:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34