Решив не предупреждать заранее о визите, я ворвался в его хибару с ножом в руке. Скромный мошенник как раз разжигал благовония в металлической чаше. Я схватил его за шкирку и помахал ножом у него перед носом.— Смотри-ка, какая удача, — сказал я. — Я передумал. Меня заинтересовали твои безделушки.— Конечно, конечно, — выдавил он. — Забирай все, что угодно, только не тронь меня.Клавдий закрыл дверь и встал на страже. Я отпустил трясущегося торговца реликвиями, настороженно поглядывая на его руки. Он суетливо развязал веревку на поясе и наконец распахнул полы плаща. Я показал ему на предмет, уже упомянутый мной, — оловянный перстень с черепом, залитым черной эмалью.— Отличный выбор, — залепетал он. — Предохраняет от врагов, приносит…Он заткнулся, когда я вновь поднес нож к его носу.— Взгляни-ка лучше сюда, — сказал я, показывая ему вторую руку.Он судорожно втянул воздух, увидев подобное кольцо на моем пальце.— Оно ни от кого не предохраняет, — сказал я. — А возможно, даже притягивает врагов. Я снял его с пальца одного мертвого шута, забрав также его одежду и пожитки. И с тех пор сам стал шутом. Порой мне удается шуточками поднять настроение людям. А порой я поднимаю им настроение вот так. Я слегка коснулся его шеи лезвием ножа, и он тут же заскулил.— Итак, это кольцо принадлежало шуту по имени Деметрий, — продолжил я. — Я ищу его. Он хранил для меня одну вещь, и настала пора забрать ее. Ради этого я готов на все, даже на убийство.Я взмахнул ножом, перерезая нитку, на которой висело кольцо, и оно упало. Не дав ему коснуться земли, я подбросил его в воздух концом ножа. И поймал его уже мизинцем, где кольцо заняло место рядом со своим двойником. Продавец реликвий с ужасом следил за моими трюками. Я вновь нацелил на него нож и приказал:— Выкладывай все начистоту.— Я тоже снял его с мертвого шута, — сказал он. — С Деметрия.— Когда? Где?— В начале ноября, в лесу за городом.— Кто завлек его туда? Говори все, что знаешь.— Они были одеты как монахи, но определенно не принадлежали к церковной братии, — сказал он. — Я бродил по лесу, собирая травы и проверяя заячьи силки. Тушеная зайчатина у меня в доме не переводится. Но императорские леса неприкосновенны. Никому нельзя пользоваться ими, ни охотникам, ни корабельщикам, никому. Поэтому, услышав шум, я спрятался.— Сколько их было?— Трое, они тащили тело. Я сразу понял, что это Деметрий. Он много лет выступал в нашем городе, и я узнал расцветку его костюма. Только так его и можно было узнать. Потому что от лица осталось лишь кровавое месиво. Они притащили с собой лопаты. Выкопали яму, опустили его туда и закопали.— Они что-нибудь говорили?Он задумался.— Один из них сказал: «Мертвого дурака и могила не исправит», и все они рассмеялись.— Ты узнал бы этот голос, если бы снова услышал его?— О нет, нет, — запричитал он, отчаянно мотая головой.— Но разговор шел на греческом языке?— Конечно, конечно.— С акцентом или без?— Я не заметил никакого акцента.— Продолжай.— Я вспомнил о кольце и серьге. И прикинул, что ему они больше не нужны.— Может, ты нашел у него еще что-то?Продавец реликвий порылся в куче неприглядного хлама возле тюфяка и извлек оттуда старый кожаный кошелек.— В нем не было денег, — заявил он весьма неубедительным тоном. — Но там лежал клочок бумаги. Я не понял, что на нем написано.Я забрал у него кошелек и открыл. Там лежала бумажка с едва различимыми буквами. Записку написали по-немецки. Глянув на нее, я передал листок Клавдию и открыл дверь.— Ты никогда не видел меня, — бросил я напоследок. — Не забывай об этом, иначе мы обязательно встретимся еще раз.— Убирайтесь, — прошипел он.Мы вышли на свет божий.Пройдя к пристани, мы уселись на край причала. Клавдий повернул листок к свету и прочел:— «Сегодня вечером не смогу. Т.». Тиберий?— Или Талия, — ответил я. — Возможно, нам не суждено узнать, кто это написал.Перед нами высились судостроительные верфи. Они пребывали в запустении. В былые времена Византия выводила в Босфор по двести кораблей, готовых дать отпор любому арабскому флоту. Сейчас здесь насчитывалось едва ли штук двадцать старых развалин, половина стояла в сухих доках, и все явно нуждались в ремонте. Однако мы не заметили вокруг них даже охраны, не говоря уже о конопатчиках, кипятящих смолу в огромных чанах, о канатчиках, плетущих снасти, и плотниках, ремонтирующих корпуса и палубы.— Этот город созрел для захвата, — заметил я.— Его охраняют войска, — возразила Виола. — И стены.— Стены тоже отчаянно нуждаются в ремонте, — сказал я. — Да и бдительность охраны вызывает сильные сомнения. Отрядам, охраняющим Анастасийские стены, платят так нерегулярно, что они уже готовы разбежаться. В этом городе творятся очень темные делишки.— Неужели это как-то связано с исчезновением шутов? — спросила она.Я пожал плечами.— В круг наших интересов входит сохранение мира. С устранением шутов исчезает и один из источников добрых советов и благонамеренных действий. Но я не думаю, что все происходящее здесь вызвано тем, что кто-то решил уничтожить пятерых шутов и трубадура.Я встал, потянулся и, прогнувшись назад, коснулся пяток. Виола наблюдала за мной с любопытством.— Физические упражнения помогают тебе размышлять? — спросила она.Я задумался на мгновение, ответил:— Нет, — и выпрямился.— Что же дальше? — спросила она. — Ты хочешь найти Талию и карликов?— Нет, — сказал я. — Они все жили возле Влахернского дворца. Туда мы направимся завтра. А сейчас давай сходим на ипподром и выясним, что нужно сделать, чтобы получить разрешение выступить на скачках.Мы прошли вдоль морских стен и свернули на север перед началом Вуколеонской набережной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85