Пусть-ка придет в себя в одиночестве, не понимая, где она и что с ней. Поделом ей будет! Затем, задержавшись лишь для проверки показаний приборов, он вернулся на корабль Хайлендов.
Пересиливая усталость, из-за которой ему хотелось только одного – лечь и уснуть, Энгус подобрал свое ружье и принялся обшаривать отсеки, забирая все, что могло представлять ценность. Фильтров нашлось достаточно, чтобы поддерживать воздух чистым годами. Продукты были такие, на какие он в жизни бы не раскошелился. Имелись дорогие напитки. Одежда. Запчасти. Лекарства. Оружие. Приборы и инструменты. Под конец он подсоединил шланги и перекачал на свой корабль чистую воду. Теперь «Красотка» была снабжена и оснащена даже лучше, чем в тот день, когда он ее украл.
Энгус валился с ног, но спать не лег. Мори Хайленд пришла в себя: усевшись в пилотское кресло, он настроил свой приемник на передающую волну пленницы, дабы насладиться ее страхом. Это желание поддерживало в нем силы, когда, с остекленевшими глазами и трясущимися руками, он поднял «Красотку» с астероида и повел на поиски укрытия.
Голос Мори звучал в его наушниках, но то было бессвязное, приглушенное бормотание, более всего походившее на бред. Найдя подходящее место, Энгус остановил корабль, проверил, надежно ли удерживают пленницу ремни, вколол ей для верности снотворного, а потом растянулся на своей койке и провалился в сон.

5

Проснувшись, Энгус набрал полные легкие свежего, очищенного воздуха – и тут же почувствовал, что от него плохо пахнет. Точнее, что он провонял насквозь: слишком много работал, слишком много потел и слишком долго не переодевался. Вообще-то, Энгус Термопайл не отличался избыточной чистоплотностью, но иногда и у него возникало желание принять душ. Как, например, сейчас. Тем паче, что сейчас он испытывал особое чувство, похожее на предвкушение.
Подкрепившись кое-чем из припасов «Повелителя звезд», Энгус проверил приборы наружного наблюдения и, убедившись в отсутствии поблизости каких-либо кораблей, отправился в медицинский отсек взглянуть на Мори.
Действие наркотика кончилось, и она была в сознании. Когда он поднял ее лицевой щиток, женщина с мукой в голосе простонала:
– Чего тебе надо? Что ты собираешься со мной делать?
Он ухмыльнулся, помахал надкушенной галетой и удалился.
Чуть ли не напевая, Энгус вошел в гигиенический отсек и дочиста отмылся. А поскольку отмылся, да еще и надел чистый комбинезон, то по возвращении в медицинский отсек тут же ощутил, что Мори тоже изрядно провоняла. Ее темные глаза были полны боли, страха и, по-прежнему, презрения к нему.
– От тебя воняет, – с довольным видом заявил он.
Мори вздрогнула. По всей видимости, ее желание умереть уже не было столь уж непреложным.
Пристально разглядывая женщину, Энгус – просто любопытствуя, что из этого выйдет, – пробежался пальцами по ее щеке. Она закрыла глаза, как будто силясь подавить рвоту.
– Есть хочешь? – отступив на шаг, с ухмылкой спросил он.
Мори открыла глаза и с тревогой уставилась на него.
– Может, хочешь встать и размяться?
Ответом был все тот же, полный тревоги и страха, взгляд.
– А как насчет помыться?
Это, кажется, ее проняло. Губы болезненно скривились, к глазам подступили слезы.
– Это можно, – хмыкнул Энгус, сложив руки на животе и предвкушая немалое удовольствие. – Только сначала расскажи, что ты с ними сделала.
Ее реакция его удивила. В глазах, за пеленой слез, промелькнуло что-то похожее на гнев, но голос прозвучал сдавленно, едва слышно:
– Эй ты, подонок. Хочешь убить меня, так убей. Но не заставляй меня возвращаться к этой лжи…
Ему захотелось ударить ее еще раз. Очень захотелось, но Энгус сдержал это весьма приятное желание: всему свое время.
Ухмыляясь еще шире, Энгус склонился над ней и прохрипел:
– Тут ты маху не дала, я и точно подонок. Наверняка самый гнусный подонок, какой только мог попасться на твоем пути. И именно по этой причине ты будешь валяться здесь связанной и вонять, пока не скажешь правду. Вы навели на меня свои пушки. Вы собирались разнести меня в клочья, а вместо того взорвались сами. Почему?
Его вопросы и связанные с ними воспоминания причиняли ей боль. Его это радовало. Мори – насколько это было возможно в шлеме – попыталась отвернуться. По ее щекам текли слезы.
Помолчав с минуту и пожевав верхнюю губу, Энгус спросил:
– Как тебя зовут?
Пленница молчала. То ли вздумала продемонстрировать стойкость, то ли решила, что ответ ему уже известен. В конце концов, он должен был заметить нашивку на се комбинезоне.
Грубовато коснувшись ее шеи, Энгус сорвал идентификационную пластинку. Но его интересовало только имя.
– Мори Хайленд. Капитан Дэйвис, долбанный Хайленд был твоим папашей. Верно?
Теперь она рыдала вовсю.
– Я его пристрелил. Но он, можно считать, и без того был покойником, – Термопайл склонился поближе и зачитал ей в ухо: – Его корабль разбился, так что он подох бы и без меня. Я тут ни при чем. Не имею к этому никакого отношения. Это твоя работенка. Что ты с ними сделала?
Мори не отвечала.
И снова ему захотелось ее ударить. И снова, решив, что это всегда успеется, он сдержался. А вместо этого совершил еще один шаг по пути к своей погибели, начав делать нечто, совершенно для него не характерное. Чуть ли не оправдываться.
– Ты ведь знаешь, кто я такой, – промолвил он почти дружелюбным тоном. – Знаешь, чем я рискую, и должна понять, что я не могу взять да и отпустить тебя, не выяснив, в чем дело. Не установив, что мне грозит.
Почти дружелюбно он вернул ей идентификатор, а потом, взяв пальцами за подбородок, повернул ее лицо к себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52