Так что все, связанное с Аляской, далеко не было ему безразлично, и во всех делах, касающихся Аляски, его считали крупнейшим специалистом.Делать нечего, высокое поручение пришлось исполнить. Расчет суммы, какую можно истребовать с правительства Соединенных Штатов в случае уступки российских владений в Америке, он сделал по двум методикам. По одной получилось, что искомая сумма составит около семи с половиной миллионов рублей серебром, по другой примерно двадцать миллионов. Пусть решают сами. В сопровождающей расчеты пояснительной записке подчеркнул, что природные богатства Аляски: уголь, лес, рыба, лед, — которые прибыльно для компании поставляли в Калифорнию, как и превосходные морские порты, представят гражданам Соединенных Штатов такие огромные выгоды, какие с лихвой компенсируют затраты сравнительно небольшой суммы за приобретение этих земель.Втайне надеялся, что разум возьмет верх и от этого плана откажутся. Да и как можно пойти на такое, уступить земли и воды, на исследование и освоение коих были положены силы многих поколений русских людей, начиная с открывших берега Аляски Беринга и Чирикова? Как отважно, с какой самоотверженностью проникали в глубь континента и штурман Иван Васильев, и сподвижник Баранова старовояжный Федор Колмаков, и креолы Семен Лукин, Андрей Глазунов. Пытливое изучение этой земли, ее внутренних рек и берегов продолжалось и в сороковые оды, когда сам он возглавлял в Петербурге Российско-Американскую компанию, и позже, вплоть до ее роковой продажи. Воспитанник компании Александр Кашеваров прошел с отрядом спутников на легких байдарках вдоль не исследованного прежде северного побережья Аляски, открыл за мысом Барроу два залива, один из мысов окрестил именем организатора экспедиции — Врангеля. Заливы же назвал именами Прокофьева и Купреянова. Если бы не враждебность встреченных на пути местных племен, могли бы пройти и дальше.А лейтенант Лаврентий Загоскин Загоскин, Лаврентий Алексеевич (1808—1890) — русский морской офицер, исследователь Аляски. В 1842—1844 гг. начальник экспедиции на Аляске в бассейнах рек Квихпак и Кускоквим.

, презрев опасности, продолжил походы своих предшественников по рекам Квихпак и Кускоквим, написал о своем путешествии замечательный труд и внес им заметный вклад и в географию Аляски, и в этнографическое изучение материковых племен.Навечно остался где-то на берегах реки Медной отправившийся к ее верховьям с целью пройти оттуда к долине Квихпака креол Руф Серебренников. Одним из проводников отряда, помнится, был индеец по кличке Черный Волк. Он и нашел потом кожаную сумку начальника отряда, убитого враждебными племенами, и доставил ее в Ново-Архангельск. В ней был драгоценный путевой дневник Серебренникова и составленная им карта похода.И все же, укреплялся мыслью Врангель, эта опаснейшая работа по исследованию новых земель не забудется никогда. Научные открытия прославляют представителей нации, осуществляющих их, но результатами пользуется все человечество. Карты Аляски, ее берегов, морей, прилегающих островов пестрят русскими названиями, и если у граждан Соединенных Штатов не умерла совесть, если им действительно дороги имена первопроходцев, они не будут менять их на другие, сохранят навсегда.
Вот и ветряные мельницы. Знают свое дело, работают. Сегодня можно пройти и подальше: дышится легко. Хорошая, каменная мельница стоит в имении покойного Ивана Федоровича Крузенштерна Кильтси. Ей уже, пожалуй, три столетия. Говорят, самая старая в Эстляндии. Хозяина имения пережила. Переживет еще и многих. И там же, недалеко от парка, лежит культовый камень. По преданию, один из трех камней, брошенных древним героем на кильтсикском поле, когда он отбивался от волков. А уж с этим камнем еще многие столетия ничего не случится. Они покрепче, чем люди.Сколько же лет назад скончался Крузенштерн? Уж двадцать с лишним. Но незадолго до смерти успел посодействовать в организации экспедиции Кашеварова, горячо поддержал ее. До конца дней в нем жил и бился пытливый дух познания нового. Не только сам Врангель, многие обязаны ему тем, что он вывел их в люди!И давно уже нет Кирилла Тимофеевича Хлебникова. Зайдя однажды в гости в Петербурге вместе со штурманом Иваном Васильевым, вдруг почувствовал себя плохо уже на улице. Вернулись, вызвали врача, но было поздно. Скончался практически на руках. Славный, великодушный, доброго сердца был человек. Много ценного написал об Аляске, кое-что и опубликовал. А штурман Васильев скончался несколько позже. Очень хотел опять вернуться в Русскую Америку, побродить по ее землям. Не довелось. Жив ли еще Батеньков? Как исчез в своей глухомани после неожиданного свидания в Петербурге, так ничего о нем и не слышно.Страшным образом обошлась судьба с этим достойнейшим человеком. Где томится он после трагического восстания на Сенатской площади — долгое время никто ничего о нем не знал. Вроде был человек — и нет его, сгинул безвестно. И вот, в январе, помнится, пятьдесят девятого года, восстал, как феникс из пепла, навестил на петербургской квартире, худой, постаревший, изможденный, и нет в глазах уж прежнего огня, потухли. Швейцар не хотел пускать, подозрительным показался: «Какой такой Батеньков? Знать не знаю!» Да и сам Гавриил Степанович поначалу стушевался, не находил нужный тон. Слово за слово разговорились. И от жуткой исповеди его стало не по себе. Из окна квартиры было видно, как заходящее солнце золотит шпиль Петропавловской крепости, и, заглядевшись на крепость, Батеньков будничным голосом сказал: «Со стороны красиво смотрится, а внутри-то, в каменном мешке, немножко иначе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143