ни строгий отец… ни один из мужчин в ее жизни не позволял ей самой быть сильной. А в устах Джоша это прозвучало так естественно, словно не существовало никаких вопросов или возражений. Он с такой же легкостью позволял ей быть сильной, с какой отдавал ей себя.
Наверное, это и есть любовь, когда двое сильных людей вместе становятся еще сильнее.
Анна легла на спину, головой к голове Джоша. Внезапно ее охватило желание выговориться.
– Всю жизнь я старалась быть храброй. Но мне это никак не удавалось, я только притворялась, ты хорошо это понял. Меня терзал страх одиночества, я никому полностью не доверяла. Никому не верила, кроме себя, и боялась. А теперь я больше не боюсь, – с облегчением закончила Анна, будто вместе с этими словами сбросила тяжелую ношу прошлых лет. И это на самом деле было так. Из всех подарков, которыми одарил ее Джош, этот был самый ценный.
Джош почувствовал, как у него сдавило горло.
– Анна, ты мне веришь? – прошептал он.
– Да, – тихо промолвила она. Их пальцы сплелись: светлое и темное, слабость и сила. – Я не знаю, должна ли верить тебе. Не уверена, правильно ли поступаю. Но, – Анна посмотрела на Джоша, – я верю тебе.
Джош почувствовал угрызения совести. “Скажи ей”, – шевельнулось в мозгу. Время тайн между ними ушло. Они должны принадлежать друг другу целиком, без остатка, однако он даже не назвал ей своего настоящего имени. Готов был предложить ей свою жизнь, но пока предлагал только ложь. Он обязан все рассказать ей.
А если она, узнав правду, возненавидит его? Он не сможет этого перенести.
Пальцы Анны прошлись по щеке Джоша, потом медленно опустились на шею, затем переместились на плечо, пробуждая к жизни дремавшие желания. Глаза Анны расширились, в них сквозила неловкость.
– Не уходи, давай снова займемся любовью, – прошептала она.
Анна была прекрасна. Джош так сильно желал ее.
“Расскажи ей, Джош!” – потребовал внутренний голос, но Джош посмотрел в глаза Анны, и слова застряли у него в горле. Нет, не сейчас, когда она выглядит такой невинной и желанной, когда ее доверие к нему только зарождается.
А признание Джоша могло снова свести это доверие на нет. Он не мог себе позволить такого. Хорошо, что его не видит сейчас дед! Джед Филдинг, Джейк Филдинг, Джош – изменились не только времена. Как это ни печально, изменились и мужчины, носящие фамилию Филдинг.
“Анна, сейчас неподходящий момент для признания, – произнес он мысленно. – Позволь мне пока просто любить тебя…”
Не в силах больше сдерживаться, Джош потянулся к Анне.
Ее волосы, разметавшиеся по подушке, напоминали ореол, в котором мерцали бледные искорки света. Джош положил один из локонов к себе на грудь, где он застыл кусочком света на фоне смуглой кожи. Джош поднес другой локон к лицу, вдохнул его сладкий, нежный запах, пропустил шелк волос сквозь пальцы.
В его памяти возникло множество картин с одной главной героиней – Анной. Вот Анна сидит верхом на чистокровной лошади и оглядывает свои владения, лучи солнца на ее лице превращают кожу в прозрачный фарфор, а глаза в серебро; Анна небрежным движением убирает с лица выбившуюся прядь волос; Анна с озорным блеском в глазах закуривает; Анна откидывает одеяло и видит его, сидящего в корыте; Анна в элегантном вечернем платье улыбается гостям; Анна, гордая и дерзкая, с горящими глазами; Анна, смеющаяся и плачущая… Анна. Все остальное померкло в памяти, и ничто не имело значения, кроме Анны.
Джош коснулся губами ложбинки на шее Анны. Анна в ответ погладила его волосы, и возбуждение, вызванное этой лаской, переполнило Джоша.
– Анна, – хрипло прошептал он, – так будет всегда. Дыхание Анны обожгло щеку Джоша.
– Я знаю.
Ее губы коснулись губ Джоша с такой нежностью, так бережно, как пчела касается цветка. Джош закрыл глаза, полностью отдавая себя во власть нежным настойчивым прикосновениям. Анна не чувствовала ни робости, ни смущения, а только очарование этих мгновений. Она гладила Джоша, она узнавала его, она желала его. С каждым прикосновением к его телу радость все больше переполняла ее.
Руки Джоша тоже не бездействовали. Она ощущала, как горит ее кожа, во всем теле зарождалась дрожь. Желание было настолько сильным, что вызывало боль. Но это была нестрашная боль. Анна понимала, что Джош, и только он, сможет унять ее.
Каждая новая ласка доставляла Анне больше удовольствия, чем предыдущая, казалось, она вот-вот умрет от наслаждения. Ей уже были известны и округлость мочки, и неприметная впадинка на подбородке. Она знала гладкую поверхность его зубов, небольшие бугорки на запястье, в том месте, где когда-то была сломана кость. Знала упругую и гладкую поверхность лодыжки, теплую ложбинку под коленкой, шелковистые волосы на ногах, плоские, упругие соски. Сквозь пелену тумана у Анны мелькнула мысль, что Бог не зря запрещал мужчинам и женщинам вступать в близкие отношения, потому что перед подобным наслаждением меркли все прелести райской жизни.
Пальцы Анны продолжали свою прогулку: теперь все это принадлежало ей! Она ощущала нечто гораздо большее, чем физическое влечение, они с Джошем отдавали себя друг другу щедро, без остатка, проникали друг в друга, сливались в единое целое.
Наконец теплая тяжесть накрыла тело Анны. Лица их пылали в темноте, а подернутые пеленой желания глаза сверкали так ярко, что даже можно было различить их цвет.
– Анна, я хочу тебя, – прошептал Джош, – хочу быть тобой.
Анна провела дрожащей ладонью по лицу Джоша.
– Ты уже во мне, – ответила она.
Джош медленно вошел в Анну, и она задохнулась. Это бесконечное мгновение было чудесным, Анне показалось, что вся ее жизнь до этого мгновения была лишь бледной тенью настоящей жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94