— Он хлопнул Люка по спине. — Разве я не прав, Кинкейд? Брай не доверяет мне и считает, что я тебя непременно обману.
— Не знаю, как насчет денег, сэр, — покачал головой Люк, — но, как мне кажется, она боится, что вы лишите меня жизни.
Остин Типпинг рассмеялся первым. Смех его был искренним, и Люк улыбнулся в ответ. Оррин тоже засмеялся, но его смех был пронизан фальшью. Никто не стал развивать эту теми Люк приготовил выпивку для себя и Оррина и сел за стол напротив Остина. Чуть позже к ним присоединился Фрэнк Арчер. Он поместил свое тело на стул рядом с Люком и издал долгий страдальческий вздох.
— Кто-нибудь сдаст эти проклятые карты? — заныл он капризно, изогнув густую бровь.
Остин взял со стола колоду и начал тасовать.
— А что Уилл? — спросил он. — Придет?
— Придет, как только приедет, — ухмыльнулся Франклин. Оррин открыл коробку с фишками и раздал их игрокам кто сколько просил.
— А как насчет Сэма и Джима?
— Я слышал, что Джим растянул связки, — ответил Фрэнк. Он нетерпеливо барабанил по столу толстыми пальцами, похожими на сосиски. Когда Оррин придвинул к нему его фишки, Фрэнк разделил их на мелкие кучки и снова стал барабанить по столу. — Что же касается Сэма, то я ничего не слышал о его отказе, поэтому думаю, что он придет.
Остин раздал карты и бросил взгляд на кучу фишек на середине стола. Вишневое дерево было отполировано до такой степени, что фишки отражались в нем как в зеркале.
— Вы готовы? — Он покосился на Люка: — Надеюсь, Оррин сказал вам, что это дружеская игра? Никаких ограничений, кроме совести каждого джентльмена. Вы меня поняли?
— Я понял, — ответил Люк.
Первые семь партий прошли в обстановке взаимной вежливости. Люк выиграл одну партию, остальные — Остин. Франклин добродушно посмеивался над своей проклятой невезучестью; Оррин переживал проигрыш молча. Они прервали игру дважды: когда приехал Сэм и когда подали прохладительные напитки.
Все началось сразу после того, как кто-то высказал сожаление, что Уилл не присоединился к ним, когда игра пошла всерьез.
Люк немедленно почувствовал, как накалилась атмосфера. Что-то едва уловимо изменилось в манере их поведения. Сэм то и дело сдвигал брови, настороженно следя за игроками. Оррин пил мало. Он часто подносил стакан ко рту, делал маленькие глоточки. Люк заметил, как он, подойдя к буфету, налил в свой бурбон воды значительно больше, чем обычно.
Постукивание Франклина по столу менялось в зависимости от карт в его руке. Вскоре Люк догадался, что это условный знак. Они мирились с раздражающим постукиванием своего друга, потому что он давал им знать, какие карты у него на руках. Если карты были хорошими, он барабанил пальцами. Если у него были шестерки или семерки, он стучал указательным пальцем по краю стола. Франклин переставал барабанить только тогда, когда начинал блефовать. Здесь требовалось все его внимание.
Остин был весьма умелым игроком, но не обломал свои зубы за карточными столами в борделе Флоры. С шести лет Люк имел возможность наблюдать за самыми зубастыми карточными акулами Нью-Йорка. Пока его мать работала наверху, он приносил в заднюю комнату выпивку, зажигал сигары, открывал новые колоды карт. Его присутствие не мешало игрокам, и иногда ему даже платили. Они прозвали его Маленькая Удача и любили, когда он стоял рядом. Иногда его поднимали с постели среди ночи и просили пойти к игрокам, надеясь, что он своим присутствием увеличит выручку. Люк, в свою очередь, перенимал опыт у лучших карточных мастеров Нью-Йорка. Однажды он сидел на коленях Джорджа Джеймса, который выиграл подряд двадцать три партии. Он видел Джесопа Фицджеральда, евангелиста из Нижнего Манхэттена, который, блефуя, выиграл человеческую душу и семьсот долларов. Маленькая Удача был свидетелем того, как Джек Фаин обвинил Эдмунда Беннинга в мошенничестве и разрядил в него свой пистолет. Этот инцидент убедил Мэри Кинкейд, что ее сыну лучше жить с бабушкой. На следующий день Нана Дирборн забрала его с Грин-стрит.
Люка мало беспокоило умение Остина вести игру. Его способность манипулировать картами была неотъемлемой частью его натуры. Главное заключалось в том, что Остин, Сэм, Франклин и Оррин объединились и играли против него одного. Один из них мог проиграть, но все вместе они должны были выиграть.
Люк ничем не дал понять, что догадался об их мошенничестве. Вряд ли кому-нибудь из них понравится, если он займется разоблачением, да и ему самому не хотелось идти на конфронтацию с ними. Разряженный пистолет Джека Фаина не выходил у него из головы. Догадайся он раньше об их мошенничестве, он бы меньше проиграл. Ему потребовалось немало усилий, чтобы сделать вид, что он ничего не замечает. К тому же ему совсем не хотелось, чтобы они раньше времени распознали в нем искусного игрока.
Разговор во время игры не исключался. В конце концов, ведь это была дружеская игра. Они обсудили президентство Гранта, последний урожай, предстоящую свадьбу дочери Франклина, а также капитана Мэтью Вебба, который в августе переплыл через Ла-Манш. Они сходились во мнениях по многим вопросам, и особенно в том, что касалось Вебба. Сэм назвал его заплыв «дурацкой затеей».
Между ставками, сдачами карт, объявлениями мастей сам по себе возник разговор о Клане. Люк присоединился к разговору, понимая, что этого от него ожидают. Он задавал разные вопросы об этой организации, словно никогда не встречался с всадниками в капюшонах. Ему охотно отвечали, объясняя, что Клан призван защищать собственность белых.
— Государственные чиновники предали нас, — объяснил ему Сэм. Все, кроме Оррина, с ним согласились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102