– Могу признаться еще в одном: полицию ждет настоящий кошмар, грозящий самыми серьезными последствиями.
Барнаби понимал это не хуже Стоукса. Полицейские будут выглядеть никчемными глупцами, неспособными защитить собственность богатых лондонцев от налета наглого взломщика-одиночки. Теперешний политический климат не прощал подобных промахов.
– Мы должны срочно что-то предпринять, – произнес Барнаби, не спуская глаз с друга.
Закутанная в плащ Пенелопа поднялась на крыльцо дома Барнаби. Экипаж ее брата продолжал стоять у обочины, хотя она приказала кучеру, своему старому союзнику, ехать домой, в конюшни за домом на Маунт-стрит. Он наверняка так и сделает, когда увидит, что она благополучно вошла в дом.
Собравшись с духом, она громко постучала.
Дверь открыл Мостин и, увидев ее, удивленно отступил.
– Добрый вечер, Мостин. Ваш хозяин уже вернулся?
– Э… нет, мэм, – пробормотал Мостин, посторонившись и давая ей войти.
– Закройте дверь, на улице холодно, – велела она, снимая перчатки и откидывая капюшон. – Мы с вашим хозяином ужинали у лорда Монтфорда, и его… мистера Адэра… вызвали по срочному делу, касающемуся нашего теперешнего расследования. Мне придется подождать его возвращения.
Мостин и не думал возражать. Наоборот, поспешил открыть дверь гостиной.
– Чай, мэм?
В камине ярко горел огонь. Пенелопа подошла ближе и вытянула руки, чтобы согреться.
– Нет, спасибо, Мостин. Я просто посижу у огня и подожду.
Опустившись в кресло, она обернулась к камердинеру:
– Идите спать. Я могу просидеть здесь допоздна.
Мостин нерешительно поклонился:
– Хорошо, мэм.
Перед уходом он оставил дверь приоткрытой, чтобы она могла видеть прихожую.
Вскоре шага Мостина затихли в глубине дома. Пенелопа устроилась поудобнее и закрыла глаза. Конечно, о покое не могло быть и речи, зато она находится там, где и должна быть. Непонятно, когда Барнаби вернется домой, но Пенелопа сказала Мостину чистую правду: она подождет. Убедится, что он жив и здоров. Потому что все равно не заснет, пока не увидит своими глазами, что он в полной безопасности.
Стояла глухая ночь, когда Барнаби вернулся домой и открыл входную дверь. Все это время он и Стоукс провели в Скотленд-Ярде, надеясь, что им сообщат еше об одном ограблении. Но никто так и не пришел. Наконец, примирившись с тем, что до утра все равно ничего не удастся узнать, они разошлись по домам.
Войдя в гостиную, освещенную бликами угасающего в камине огня, Барнаби остановился.
В кресле, сжавшись в комочек, спала Пенелопа.
В тот момент он не мог бы точно определить, что чувствует. Эмоции росли, набирали силу, захлестывали его.
Впервые в жизни его кто-то ждал. Обычно он приходил в одинокий дом, усталый, измученный и разочарованный. Она была единственной, кого он хотел видеть. Единственной, кто ждал его возвращения. Именно в ее объятиях он искал и находил утешение.
Первым порывом было подхватить ее на руки и унести в спальню. Но неожиданно он задался вопросом – почему она здесь?
Присев на корточки, он нашел ее руки в складках плаща и легонько сжал.
– Пенелопа! Проснись, милая.
Она вздрогнула, недоуменно моргнула и уставилась на него.
– Ты жив! – воскликнула она и, бросившись ему на шею, с силой прижала к себе.
Он рассмеялся, поймал ее и, пошатнувшись, едва не растянулся на ковре. Как только ее ноги коснулись пола, она отстранилась и стала его осматривать. Барнаби не сразу понял, что Пенелопа проверяет, не ранен ли он.
– Я цел и невредим, – заверил он, снова притягивая ее к себе. – Никаких стычек. Я все это время просидел в Скотленд-Ярде.
– Так что же случилось? – не выдержала Пенелопа. Вместо ответа Барнаби нагнулся, поднял ее, уселся в кресло и усадил ее себе на колени. Она тут же заерзала, устраиваясь поудобнее, и откинулась на его руку, чтобы заглянуть в лицо:
– Ну?
Он поведал ей все. Даже то, как сильно встревожен Стоукс. Пенелопа заставила его припомнить все подробности. Потом они долго обсуждали, каким образом один из мальчиков проник сквозь оконную решетку и похитил вазу.
– Должно быть, это совсем небольшая ваза, – задумчиво пробормотала Пенелопа.
– Так и есть. Мы со Стоуксом допросили дворецкого. Он описал вазу. Судя по всему, это необыкновенная вещь. Китайская, из резной слоновой кости. Одному Богу известно, сколько она может стоить.
– Значит, он выбирает раритеты, – заключила Пенелопа.
Барнаби кивнул:
– Это только подтверждает мою мысль, что он получил заказ от какого-то коллекционера и наверняка знает, что тот готов платить любую цену, не спрашивая, где Алерт все это раздобыл.
– Жаль, – вздохнула Пенелопа, – но зачастую коллекционеры совершенно лишены моральных принципов.
Оба устали, а завтра предстоял тяжелый день. Сегодня ночью они нуждались в отдыхе. Нуждались в том, что могут найти в объятиях друг друга. В наслаждении и целительном забытьи.
Он осторожно встал и, не выпуская ее из объятий, шагнул к двери.
– Твой бедный кучер до сих пор ждет у дома?
Пенелопа обвила руками его шею и положила голову ему на плечо.
– Нет. Я отослала его домой. Придется позже найти наемный экипаж.
Когда он направился к лестнице, она улыбнулась и пробормотала:
– Гораздо, гораздо позже. На рассвете.
Глава 22
Барнаби, примостившийся на краю стола, молча наблюдал, как Стоукс мерил шагами кабинет.
– Мы уже тысячу раз все обсуждали. Мальчики у Смайта, и если не вмешается провидение, у нас нет ни малейших шансов в ближайшее время их вернуть, – заметил Барнаби.
– А времени как раз и нет! – жестко произнес Стоукс.
– Ты прав… Монтегю сегодня утром прислал записку, из которой ясно, что каждый из одиннадцати подозреваемых джентльменов в той или иной степени залез в долги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90