— Он был абсолютно серьезен. — Ты реальная, Шайлер Грант, или ты просто плод моего воображения?— Я не плод твоего воображения, — уверила она его. — Я настоящая. Из плоти и крови.Трейс готов был голову дать на отсечение, что она из плоти и крови. Он ощущал выпуклости ее груди и прикосновение сосков через ткань халата.Он испытывал непреодолимое желание взять в ладони ее груди, почувствовать, как ее соски покалывают его ладони. Но он давным-давно усвоил, что мужчина не должен поддаваться искушению, чтобы не быть соблазненным.Он хотел Шайлер Грант. Он не смог бы скрыть от нее это, даже если бы захотел. Его тело буквально кричало об этом. В конце концов, мужчина не может спрятать свое возбуждение. Оно бросается в глаза всем и каждому.Он не собирался извиняться за свою эрекцию. Учитывая случившееся, это было вполне объяснимое, естественное и простое следствие их поведения.«Может быть, и естественное, — подумал Трейс, сардонически усмехнувшись, — но только не простое. С такой женщиной, как Шайлер Грант, ничто и никогда не будет просто».Мужчина виноват, если он виноват, но виноват он и тогда, когда не виноват.Шайлер могла и не быть плодом его воображения, но это не мешало его воображению не на шутку разыграться. Он представил себе, как развязывает пояс ее кашемирового халата и медленно разводит его полы в стороны; как ее белье становится влажным от его поцелуев, ее грудь вырисовывается под тонкой материей, ее соски видны до мельчайших деталей и готовы к прикосновению его зубов, губ, языка.Трейс чувствовал бархатистость ее кожи, ощущал ее вкус у себя на языке, обонял запах ее возбужденного тела.Больше всего ему сейчас хотелось сорвать с Шайлер одежду и заняться с ней любовью на ложе из мягкой зеленой травы, чтобы ее кожа покрылась ночной росой и капельками пота.Он стряхивал бы с ее груди травинки, листочки и даже мелкие веточки и смотрел бы, как ее соски затвердевают от этой непреднамеренной ласки. Хотя, может, и не такой уж непреднамеренной.Он жаждал увидеть ее тело, залитое лунным светом и распростертое под звездами. Он усадил бы ее на себя, уговорил пошире раздвинуть бедра, обвить его тело красивыми длинными ногами и медленно опустил бы ее на свой возбужденный пенис. Он заполнил бы ее всю без остатка, пока она не вобрала бы в себя все, что он мог ей дать.Ночной воздух, возможно, немного прохладен, но Трейс считал, что они этого даже не заметят.Да, они начнут, но не медленно. Не с легких поцелуев, нежных ласк и постепенно нарастающего движения.Нет, черт побери.Все будет быстро и резко — так, что у них обоих перехватит дыхание. Сначала будет резкий толчок ее бедер, затем его, затем еще один и еще, сильнее, глубже, доводя их обоих до экстаза. Апогей их страсти будет сокрушительным, невероятным, просто ошеломляющим.О Господи, Трейс почти ощущал ее вкус, почти осязал ее. Какая мука! Он чуть не взорвался. Его пенис пульсировал. Если он продолжит о ней думать, если снова поцелует ее, если пододвинется еще хоть чуть-чуть к ее соблазнительному телу, он кончит прямо себе в джинсы.— Ты жалкий сукин сын, — самокритично обругал себя Трейс.Шайлер удивленно моргнула.— Что?А ведь его считают таким красноречивым! Казалось бы, слово — его профессиональное оружие. Куда же теперь подевались походящие слова, когда он так отчаянно в них нуждается?— Я… э… сказал, что мне жаль, — промямлил он. — Это неэтично с моей стороны.Шайлер попыталась понять.— Неэтично?Трейс открыл рот и маловразумительно пробормотал:— Я… я был… поверенным Коры, а сейчас соответственно перешел на службу к вам.Неубедительно.Ситуацию спасло чувство юмора Шайлер. Она огляделась вокруг:— Я не вижу ни одного сотрудника Эй-би-эй Эй-би-эй (ABA — American Bar Association) — Ассоциация американских юристов

, затаившегося в кустах.Трейс сказал первое, что пришло ему в голову:— Мы разгорячены. Надо вернуться в дом.Это не было нужно ни ему, ни ей, но возымело действие.— И кроме того, — добавил он, — должно быть, уже довольно поздно.Шайлер скользнула взглядом по своему запястью.— Уверена, что это так, — произнесла она, хотя часов на ней не было.Трейс выдохнул:— Думаю, на сегодня событий достаточно.Она не стала возражать.Они вышли из беседки и вернулись к дому по садовой дорожке. Бадди трусил рядом с ними.— Спасибо за рубашку, — вежливо сказала Шайлер, когда они дошли до входной двери.— Не за что. — Трейс вновь включил сигнализацию и заявил: — Я провожу тебя до комнаты.— Это не обязательно. Я найду дорогу, — заверила она.— Я знаю, — отозвался он.Они молча дошли до спальни Шайлер. Она взялась за круглую дверную ручку, помедлила и повернулась к нему:— Ты не говорил, в каком крыле дома ты остановился.— По-моему, да… — Он мог без опаски признаться ей в этом. Все равно рано или поздно она узнает. — Я остановился в этом же крыле. Я живу в Голубой комнате, когда приезжаю в Грантвуд.Ее глаза удивленно округлились.— Голубая комната всего через три двери от моей.Трейс скрестил руки на груди.— Верно.Шайлер взмахнула ресницами.— Мы почти соседи.— Почти, — согласился он.— Почему же ты не сказал об этом раньше?Трейс опустил руки.— Это было как-то некстати. Но теперь ты знаешь, где меня найти, если я тебе понадоблюсь.— Ну, тогда спокойной ночи.— Спокойной ночи.Шайлер прибавила:— Приятных снов, Трейс.Он вовсе не был уверен, что ночь будет спокойной, а сны приятными. Внутренне он натянут, как тугая пружина.И все же, направляясь с Бадди к своей спальне, Трейс заставил себя бросить через плечо:— Сладких снов, Шайлер. Глава 11 Адам Коффин знал, о чем люди говорят у него за спиной. Они говорят, что он довольно странный тип, что он похож на мертвеца, живущего в склепе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66