Тот сказал ей, что духи и дальше будут являться ей и единственный способ избавиться от них — это построить здание, достаточно вместительное для них всех. И тогда она стала пристраивать комнаты к своему дому.Шайлер чувствовала, как у нее зашевелились на голове волосы.— Как долго это длилось?— Постоянно на протяжении тридцати восьми лет. Когда вдова Уинчестера умерла, в доме было сто шестьдесят комнат.— И десять тысяч окон.— Две тысячи дверей.— Сорок семь каминов. Но только одна бальная зала, — сказала Ида.— Дом этот все еще существует. — Элламей Фрик в задумчивости помолчала. — По-моему, где-то в Калифорнии. Глава 16 — Это Тедди, — провозгласила Ида, когда где-то в глубине дома хлопнула дверь.Послышались шаги, и затем снова раздался стук открывшейся и тут же закрывшейся двери.— Пошел работать. Не думаю, что он сегодня к нам выйдет, — без обиняков сказала Элламей. — Когда Теодор запирается в своей лаборатории, то может не выходить оттуда часами.Трейс нахмурился:— В лаборатории?— Это что-то вроде теплицы с растениями и дорогим оборудованием, где он ставит свои научные опыты. Мы никогда туда не заходим. Даже чтобы сделать уборку. Тедди слышать об этом не хочет.— Теодор занимается ботаникой, — подхватила Элламей. — Его специальность — мхи и лишайники. Он много времени проводит на природе.— То есть бродит по лесу в поисках нужных экземпляров, а потом возвращается с ними в лабораторию, — пояснила Ида гостям. — Наш брат — выдающийся ученый. Он широко известен в своей области. Получает почту даже из таких далеких стран, как Россия и Китай… Тедди ведь не всегда жил с нами, — прибавила она.Элламей Фрик пояснила:— Сначала он, естественно, учился в университете, а затем путешествовал по всему миру. Он вернулся в «Маленькую Лощину» только в прошлом году.— Хорошо иметь мужчину в доме, — сказала Ида. — И совсем не так хлопотно, как мы думали. — На поразительно гладком круглом лице заиграла простодушная улыбка. — Вот почему нам так приятно, что вы пришли к нам на чай, мистер Баллинджер. Нас не часто навещают джентльмены. Вы придете к нам снова?— Мои планы на ближайшее будущее еще не вполне определились, — ответил Трейс без всякой задней мысли.Мисс Элламей Фрик заметно побледнела. Казалось, что-то взволновало ее. Она одернула свое платье неопределенного горчично-желтого цвета с маленькими бледными цветочками спереди, поправила видавший виды берет, прикрывавший полуседые волосы, и, повернув голову, спросила, вдруг резко перейдя к другой теме:— Какой торт вы предпочитаете к чаю, мистер Баллинджер?Трейс заставил себя не сжимать ручку чашки слишком сильно, опасаясь, как бы тонкий фарфор не треснул под напором его пальцев.— Торт к чаю? — Поскольку отступать было некуда, он вполне мог ответить прямо. — Обычно я не пью чай, — признался Трейс.— Не пьете чай? — Такая возможность явно не приходила в голову ни одной из сестер. И хотя вопрос задала мисс Элламей, они обе были просто поражены таким ответом. — Почему же?Мужчина виноват, если он виноват, но виноват он и тогда, когда не виноват.— Я живу и работаю в центре города, на Манхэттене. И обычно в такое время я либо еду к своим клиентам, либо нахожусь в офисе, — сказал он в свое оправдание.Шайлер сделала еще глоток остывшего чая и прислушалась к разговору, происходившему между Трейсом и сестрами Фрик.— Какая у вас клиентура, Трейс? — спросила сестра, сидевшая к нему ближе.— Всего понемножку. Но специализируюсь я по вопросам имущественного планирования, — ответил он.— Это то, что вы делали для Коры?— Да.Следующий вопрос задала Элламей Фрик:— Вы из семьи юристов?Шайлер вместе с другими ждала его ответа. То, что касалось фактов биографии Трейса, было ей почти неизвестно.Его ответ последовал незамедлительно:— Я родился и вырос в Пенсильвании, в Питсбурге — этот город еще называют городом сталеваров. Мой дед был шахтером. Отец — сталеваром. Я тоже — до двадцати лет.— Значит, вы добились успеха собственными силами?— Да.— Мне нравится это качество в мужчинах, — заявила Элламей Фрик.Ида Фрик промокнула уголки рта тонкой льняной салфеткой.— Как ты можешь рассуждать о мужчинах, сестра? Не припомню, чтобы ты знала хоть каких-то мужчин. Я надеюсь, джентльмен с того конца улицы больше не донимает тебя?Последовал горестный вздох.— Нет, Ида. Не донимает. Но я говорю о мужчинах, похожих на мистера Баллинджера, которым отнюдь не слабо поставить перед собой цель в жизни и добиться ее.Похоже, Ида была шокирована.— Как ты сказала?— Не слабо.Пухленькая мисс Фрик казалась воплощенным укором.— Не думаю, чтобы это слово раньше звучало в стенах «Маленькой Лощины». Наши родители, наверное, перевернулись в своих гробах.Элламей Фрик не стала извиняться за свои слова.— Я сильно в этом сомневаюсь, Ида. И потом, я просто выразила свое восхищение человеком, которому хватает смелости делать то, что он хочет делать. Хотела бы я быть такой же.Для Иды Фрик это явно было откровением.— И что бы ты тогда сделала?— Жила бы полной жизнью. Не тряслась бы от страха. Рисовала. Отправилась бы в Париж. Провела бы целый день, а может, даже целых два дня, бродя по залам Лувра и наслаждаясь шедеврами живописи.— Никогда не поздно сделать это, — мягко заметила Шайлер. — Ведь Париж — это город света и просвещения.Мгновение Элламей Фрик безмолвствовала. Затем подняла взгляд и спросила:— Я могу делать все, что угодно, со своей долей наследства, да, мистер Баллинджер?— Да, мисс Фрик, это так, — заверил ее Трейс.Ида тоже вдруг неожиданно поинтересовалась:— Любопытно, так ли хороша французская кухня, как о ней говорят?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66