Как мог Эдуард позволить двум самым знаменитым рыцарям Англии сразиться насмерть за право обладать ею?
На следующий день в главном зале замка соперники публично вызвали друг друга на дуэль. Перчатки были брошены, правила поединка установлены. Эдуард дал официальное разрешение и назначил дату и место — через два месяца в Вудстоке.
Элинор вышла из главного зала словно в тумане. Как она выдержит эти два долгих месяца неопределенности и страха? Она вышла во двор и остановилась, пьггаясь согреться в . теплых лучах солнца.
— Элинор!
Обернувшись, она увидела Тарифу с ребенком на руках. Младенец гукал и смеялся, протягивая к Элинор свои пухленькие кулачки.
— Имею я право хоть на каплю покоя? — сердито осведомилась Элинор. — Я не желаю видеть тебя!
Она двинулась прочь, но Тарифа схватила ее за рукав:
— Пожалуйста, выслушай меня.
В голосе мавританки звучала такая боль, что Элинор невольно остановилась.
— Разве ты не причинила мне зла?
— Более чем достаточно. Пойдем сядем на солнце. Элинор неохотно последовала за мавританкой, поражаясь ее худобе. Прижав ладонь ко рту, Тарифа закашлялась.
— Не могла бы ты подержать ребенка? — робко попросила она, отдышавшись.
У Элинор не было ни малейшего желания брать на руки малыша, напоминавшего ей о неверности Джордана. Но умоляющее выражение в глазах Тарифы заставило ее забыть о своей обиде.
Младенец заерзал у нее на руках, и Элинор грустно подумала, что это мог быть их с Джорданом сын.
Маленький Эдуард потянулся к ее волосам и радостно залопотал, зажав в кулачке золотистую прядь. К своему удивлению, Элинор увидела слезы на ввалившихся щеках мавританки.
— Ты понравилась ему, — промолвила Тарифа дрогнувшим голосом.
Ребенок так заразительно смеялся, что Элинор тоже не сдержала улыбки. Голубые глаза Джордана на смуглом личике с типично мавританскими чертами производили странное впечатление.
— Ты не могла бы взять его себе? Элинор показалось, что она ослышалась.
— Взять себе?
Тарифа придвинулась ближе.
— Я скоро умру. И некому будет его любить. Отец, конечно, не бросит сына, но ребенок слишком мал, и ему нужна мать, а ты могла бы ее заменить.
— Нет, Тарифа.
— Прошу тебя, Элинор. Постарайся простить меня. Я хочу покинуть этот мир со спокойной душой. Признайся, ты ведь и сейчас любишь Джордана?
Забыв о гордости и глядя сквозь слезы на соперницу, Элинор кивнула.
— Я солгала, когда сказала, что Джордан любит меня, — призналась Тарифа. — О, я молилась, чтобы он полюбил меня, однако этого не произошло. Ему нужна только ты. Если бы не чувство долга, он ни за что не взял бы меня с собой. Но Эдуард — его сын. Вырасти его как собственного ребенка, Элинор.
— С чего ты взяла, что умрешь? Когда Джордан сказал, что ты больна, я думала…
Тарифа сжала ее руку своей исхудавшей ладошкой.
— Это застарелый недуг. Но с каждым днем мне все труднее дышать, и кашель усиливается… — Она перевела дух. — Джордан всегда стремился к тебе, но я удерживала его. Обещай, что позаботишься о маленьком Эдуарде, когда меня не станет.
Элинор обещала. Младенец между тем, устроившись у нее на руках, заснул. Глядя на смуглое личико, пухлые губки и загнутые ресницы, она ощутила вспышку материнских чувств. Хотя Тарифа дала ему жизнь, мальчик был частичкой Джордана. Согласившись позаботиться о ребенке, Элинор понимала, что привязывает к себе его отца.
— Я знала, что не выживу в этом климате, — продолжала Тарифа, — но не могла отказаться от Джордана. Ради него я была готова на любые жертвы. Скажи, что прощаешь меня.
Элинор проглотила ком в горле, чувствуя, как тает ее ненависть к мавританке.
— Я прощаю тебя, — прошептала она.
— Теперь душа моя спокойна. Твой замок называется Мелтон?
— Да.
— Я пришлю туда Эдуарда.
Принц Уэльский назначил Джордана кастеляном замка Роксби. Направляясь туда в сопровождении слуг, Тарифа попала в грозу. Она радовалась разгулу стихии, сознавая, что пагубное воздействие проливного дождя и пронизывающего ветра сократит ее дни. Элинор обещала позаботиться о ее сыне. Возможно, ребенок сблизит Элинор и Джордана, которых она так отчаянно старалась развести, — если, конечно, Джордан останется жив после предстоящего поединка. При мысли, что ее любимый может погибнуть, Тарифа содрогнулась. Подняв глаза к небу, где грохотал гром и сверкали молнии, она молила Аллаха сохранить ему жизнь.
На следующее утро слуги, явившиеся будить мавританку, обнаружили бездыханное тело. Под боком у матери захлебывался плачем младенец. Поначалу никто не знал, что делать. Не признай их господин маленького язычника своим отпрыском, они не устояли бы перед соблазном бросить его на произвол судьбы.
К одеяльцу ребенка был прикреплен небольшой свиток. К счастью, один из слуг умел читать. Изучив пергамент вдоль и поперек, он не нашел там ничего, кроме языческой тарабарщины. Только одна фраза имела смысл: «Когда меня не станет, отвезите моего сына к леди Элинор в замок Мелтон».
Мелтон находился неподалеку, и проще было оставить ребенка там, чем везти его в Роксби.
Из окна комнаты Элинор созерцала летние сумерки, медленно сгущавшиеся над землей, где она родилась и выросла. Еще месяц она может спокойно жить в родном доме, а потом судьбу ее решит самый могущественный из судей. Каждый раз, размышляя о возможном исходе поединка, она содрогалась от ужаса. Джордан — умелый боец, но он слишком много пережил в Испании. Элинор молилась, чтобы лишения последних лет не сказались на его здоровье. При мысли, что она может стать женой Пэйна, ее пробирала дрожь, но если Всевышний дарует ему победу, у нее не останется выбора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105