Неужели он потерял нюх? А может, никогда его и не имел? Поскольку женщины сами вешались ему на шею, не было нужды играть роль сексуального агрессора. Нужно срочно исправлять этот промах.Он снова принялся изучать первый рисунок и, рассматривая своеискаженное лицо, невольно задался вопросом, какова была бы его жизнь, родись он таким, как на портрете Бобри. Во всяком случае, никаких выгодных контрактов от «Энд зон» и парфюмерной компании ему уж точно бы не дождаться! Даже в детстве необычнаявнешность не раз служила ему хорошую службу. Теоретически он всегда это понимал, но рисунок Бобри все поставил на свои места.Лицо Бобри затуманилось.– Отвратительно, правда? Мне следовало бы знать, что вам не понравится, но я думала... не важно.Она потянулась к рисунку, но Дин проворно отдернул руку.– Он просто застал меня врасплох, вот и все. Вряд ли я повешу его над камином, но не могу сказать, что это отвратительно. Скорее наводит на некоторые мысли. Мало того, он мне нравится. Очень.Она тревожно всматривалась в него, пытаясь определить, правда ли это.Интересно... Чем больше времени они проводили вместе, тем сильнее его разбирало любопытство.– Ты не слишком охотно рассказывала о себе, – заметил он. – Где ты росла?Блу отломила кусочек пончика.– Везде... то тут, то там, – пробормотала она.– Брось, Бобри. Мы скоро расстанемся и никогда не встретимся. Выкладывай свои тайны.– Меня зовут Блу. А если хотите знать мои тайны, придется сначала рассказать о себе.– Все мои секреты укладываются в три фразы. Слишком много денег. Слишком много славы. Слишком красив. Словом, жизнь – подлая сука.Дин думал посмеяться вместе с Бобри, но вместо этого она так пристально уставилась на него, что ему стало не по себе.– Твоя очередь, – поспешно пробормотал он.Но она продолжала молча жевать пончик. Похоже, пытается решить, какими именно фактами своей жизни стоит с ним поделиться.– Моя мать – Вирджиния Бейли, – начала она наконец. – Вы скорее всего никогда о ней не слышали, но она – известная личность в кругах сторонников мира. Она активистка.– Надеюсь, ты никогда не узнаешь, что я представил при этих словах.– Она возглавляла демонстрации по всему миру, десятки раз задерживалась полицией и была арестована и отсидела два срока в федеральной тюрьме строгого режима за нарушение границ ядерных баз.– Вот это да!– И это далеко не все. Она едва не умерла в восьмидесятых, во время голодовки в знак протеста против политики США в Никарагуа. Позже она проигнорировала санкции США, чтобы доставить лекарства в Ирак.Бобри рассеянно смахнула с губ крошки глазури.– Когда в 2003-м американские войска вошли в Багдад, она встречала их во главе международной группы миротворцев, держа в руке плакат с протестом против вмешательства Америки в дела других стран. При этом другой рукой она раздавала солдатам бутылки с водой. Всю свою жизнь она намеренно удерживала уровень доходов ниже трех тысяч ста долларов, чтобы не платить налоги.– Не находишь, что она поступает как человек, который, рассердившись на свое лицо, отрезал себе нос?– Она не выносит мысли о том, что ее деньги пойдут на вооружение. Я во многом с ней не согласна, но считаю, что правительство должно сообщать налогоплательщикам, на что тратятся их деньги. Неужели вам не хотелось бы, чтобы те миллионы, которые вы отстегиваете Дяде Сэму, поступали в школы и больницы, а не на производство ядерных боеголовок?Собственно говоря, она права. Лично он предпочел бы игроыe детские площадки, программы дошкольного обучения для малышей и обязательную лазерную хирургию для судей НФЛ.Дин отставил чашку с кофе.– Она кажется незаурядной женщиной.– Скорее тронутой.Дин был слишком вежлив, чтобы кивнуть.– Но она вполне нормальна. Просто одержима идеей. Ее дважды номинировали на Нобелевскую премию мира.– О'кей, теперь я по-настоящему впечатлился, – хмыкнул он, развалившись на стуле. – А как насчет отца?Блу окунула уголок бумажной салфетки в стакан с водой, и вытерла липкие пальцы.– Умер за месяц до моего рождения. Обвалился колодец, который он копал в Эль-Сальвадоре. Они не были женаты.Значит, и в этом они схожи. Пока что она сообщила кучу фактов, не выдав ничего личного.Дин вытянул ноги.– А кто же присматривал за тобой, пока твоя мать спасала мир?– На свете есть немало добрых людей.– Не вижу в этом ничего хорошего.– Но и ужасного тоже ничего. В основном они были хиппи-художники, преподаватель колледжа, социальные работники. Никто меня не бил и не унижал. В тринадцать лет я жила в доме хьюстонской наркодилерши, но в защиту матери можно сказать, что она понятия не имела о бизнесе Луизы, и, если не считать случайных перестрелок и визитов полиции, мне у нее нравилось.Дин от души понадеялся, что Бобри шутит.– Шесть месяцев я прожила в Миннесоте с лютеранским священником, но мама – ревностная католичка, поэтому я много времени проводила с различными монахинями-активистками.Да, ничего не скажешь, ее детство оказалось куда более бесприютным, чем его собственное. Просто трудно поверить!– К счастью, друзья мамы – люди в основном благожелательные. Кроме того, я обучилась множеству вещей, о которых большинство людей понятия не имеют.– А именно?– Ну... знаю латинский. Немного – греческий. Могу возвести стену, вырастить шикарный сад на органических удобрениях, провести электричество, и, кроме того, я потрясная кухарка. Бьюсь об заклад, вам до меня далеко.Он прекрасно говорил по-испански и сам был неплохим электриком, но не стоило портить ей кайфа.– Я провел четыре классные передачи в игре против команды штата Огайо на приз «Розовая чаша» Матч двух лучших университетских команд на приз «Розовая чаша».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18