Можешь запирать меня здесь до конца жизни. Я никогда не соглашусь на твои условия. Никогда.Слезы наполнили ее лучистые глаза, она усиленно заморгала, чтобы не расплакаться при нем. Эйрик почувствовал себя так, словно получил удар в живот.— Будь моя воля, я бы никогда не пошла на брак. При нашей первой встрече я говорила тебе, что женщины теряют независимость, когда выходят замуж. Я-то думала, что ты не такой, как все, будь ты проклят. — Потом с грустью добавила: — Я думала, что ты другой.Он протянул к ней руку. Она оттолкнула ее.— Идит, прошу тебя, верь мне. Возможно, это продлится недолго, а потом…— Почему я должна тебе верить? — пронзительно закричала она. — И почему все это ненадолго? Ты хочешь сказать, что я стану послушной, как девицы с коровьими глазами? И буду кланяться тебе, когда ты будешь входить сюда? Повторять каждое мудрое слово, которое ты обронишь со своих уст?Эйрик скрипнул зубами, не чувствуя больше в себе желания пойти на мировую.— Давай ложиться, Идит. День был долгим. Мы можем обсудить все остальное утром, когда ты немного успокоишься.— Силы небесные! Да у тебя, должно быть, каша вместо мозгов, если ты думаешь, что я лягу вместе с тобой в эту ночь… — Она неожиданно запнулась, и лицо ее вспыхнуло. — Или раскину для тебя ляжки, ты, жалкий негодяй.— Мы будем спать вместе, жена, — заверил ее Эйрик, надвигаясь на нее, а она пятилась, все еще прижимая к телу смешной маленький кусок ткани, который не закрывал ни ее длинных ног, ни многого другого. Внезапно ему захотелось, чтобы эти ноги обхватили его за талию, а этот рот издавал стоны под его поцелуями. — Да, мы будем спать вместе. Более того, ты наденешь тот наряд, который я тебе оставлю.— Наряд? Какой наряд? — Она осмотрела комнату и ничего не увидела, если не считать сетки для пчел, висевшей на деревянном гвозде. Когда ее осенило, она с ужасом пробормотала: — Не хочешь ли ты сказать…— Да, хочу. — Он взял одной рукой прозрачную ткань, другой ножницы и кое-как вырезал в ней отверстие для головы. Затем вручил ей. — Или ты наденешь сама, или это сделаю я.Идит бросила на мужа испепеляющий взгляд, которого он, впрочем, не заметил, отвернувшись от нее. Ее глаза метались по комнате, пытаясь найти какое-нибудь убежище. Или оружие. Но не находили ни того, ни другого.После некоторых колебаний она надела тонкую ткань, которая была еще хуже, чем нагота. Сетка покрывала ее от шеи до щиколоток и запястий, однако ее прозрачность заставляла Идит ощущать себя более голой, чем прежде.Эйрик ухитрился зажечь по крайней мере три дюжины ее дорогих восковых свечей. Скорбно скривив губы, Идит подсчитала в уме, во сколько это обойдется, и решила стребовать с него эти деньги в ближайшие же дни. Ха! Видимо, он считал их теперь своей собственностью. «Совсем как я». Она прикусила нижнюю губу, чтобы остановить слезы, навернувшиеся на глаза при этой неприятной мысли.Положив на стол трут, Эйрик обернулся, и рот у него открылся. Он взглянул на нее с нескрываемым восхищением, его глаза шарили сверху донизу по соблазнительному наряду.К удовлетворению Идит, теперь Эйрик не казался таким холодным и сердитым. Его губы растянула невеселая улыбка.— Я давно мечтал, чтобы ты это надела, даже еще до того, как узнал про твою красоту.— Сбылась твоя мечта, безмозглый идиот, только ни о чем другом больше не мечтай, не получишь.— Ты так думаешь? — с вызовом спросил он, подходя ближе.— Я не хочу тебя, Эйрик.— Ты хотела меня сегодня… страстно, — напомнил он ей.К собственной досаде, Идит почувствовала, как краска залила ее лицо.— Тогда я была опьянена похотью. Теперь, когда я знаю, каков ты на самом деле, этого больше не повторится.— А я говорю, повторится.— Итак, насилие и тюрьма станут моим наказанием.— Я никогда в жизни не принуждал женщину силой и не намерен делать это сейчас, — зарычал он, сжимая кулаки. — Однако, святые мощи, ты искушаешь меня на насилие своим язвительным языком.— Совсем недавно ты ничего не имел против моего языка.Эйрик удивленно покачал головой на ее меткий ответ:— Да, но тогда твой язык выполнял и более приятные обязанности. Вообще-то, сегодня вечером я собирался научить тебя новому упражнению для языка. — И он начал рассказывать ей невероятно ужасную вещь, которую мужчины и женщины могли делать друг другу при помощи языков.— Ох… ох… ты действительно испорченный. Когда ты был в последний раз на исповеди? Уж не сомневаюсь, что священники заламывают руки от радости, когда ты появляешься на исповеди. Не сомневаюсь, что потом тебе приходится несколько недель нести тяжкие наказания.— Всегда, — ответил он, нимало не смущенный.Идит уставилась на него, лишившись дара речи, изо всех сил стараясь не думать про те скандальные грехи, в которых он исповедовался.Эйрик провел руками по волосам, стараясь подыскать к ней какой-нибудь подход. Наконец он кротко поглядел на нее.— Идит, мне хочется заниматься с тобой любовью. Очень хочется. Ты позволишь мне? — спросил он тихим голосом.— Нет. — «Дорогая блаженная Матерь, удержи меня от искушения. Дорогая Блаженная Матерь, удержи меня от искушения. Дорогая…»— Прошу тебя.Идит прикусила нижнюю губу и вонзила ногти в мякоть ладоней, отчаянно стараясь не вспоминать, что делал этот нечестивец с ней совсем недавно.Эйрик шагнул ближе, и она едва не застонала от сладкой жажды, которую испытала при виде его приоткрывшихся губ. Его светло-голубые глаза шарили по ее почти голому телу с восхитительной, чувственной лаской. И любое место, куда бы они ни касались, наливалось теплом и томлением. Идит поняла, что слабеет, и стала еще упорней противиться его обаянию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120