Намек на потенциальную угрозу чести дочери заставил Рейнера улыбнуться, хотя признаки радости на его лице не отразились.
– Возможно, Господь не позволит ей вспомнить, как подобает вести себя женщине в подобных случаях. Как ты полагаешь, зачем я потребовал от нее следовать с ним в Конитроп? Разве ты не заметил, как он смотрел на нее в ледохранилище? – Рейнер усмехнулся, словно считал невозможным, чтобы мужчина нашел привлекательной его чересчур высокую дочь. – Будет славно, если бастарду удастся ее соблазнить. Мужчина делится со своей возлюбленной тайнами, которые никому другому не выдаст, а она, в свою очередь, сообщит их нам.
– Элиан на обольщение не поддастся, – возразил Адельм, жалея сестру. Добрая и заботливая, она заслуживала лучшего отца, чем Рейнер.
– Тогда молись, чтобы он изнасиловал ее, – рявкнул в ответ Рейнер. – В этом случае Элиан возненавидит его всем сердцем и как пить дать зарежет. Опять же, наша дилемма разрешится. А теперь не трать мое время и свои силы на переживания из-за Элиан. – Рейнер стиснул зубы. – Подумай лучше о нас. Если отпрыск лорда окажется благородным, Элиан не сможет пронюхать, что он замышляет, и мы пропали.
Адельм издал громкий смешок:
– Как легко ты жертвуешь своими детьми, Рейнер. Теперь, когда ты нашел применение Элиан, один я остаюсь орудием в твоих руках. Интересно, когда и как отдашь ты и меня на заклание ради осуществления своих планов?
– Ты что, рехнулся? – буркнул отец. Он выпрямился и опустил руки. – Я никогда не посмею предпринять что-либо против тебя. Мы навеки связаны с тобой своими деяниями. Ты и я.
– В самом деле? – Адельм скептически нахмурил лоб. – Ты был очень осторожен, Рейнер. Я считал тебя мудрым, когда ты говорил, чтобы мы не извлекали пользу из грабежей, которые совершали, до тех пор, пока не пройдет достаточно времени после того, как мы покончим с ними. Все эти годы ты упрямо хранил в тайне наше кровное родство. Но я тот, кто рассчитывается с людьми, осуществляющими наши планы. Амабелла переправляет добро своей родне и получает от них соответствующие бумаги с указанием их долга. Кто поверит мне теперь, если я скажу, что ты состоял со мной в заговоре, или что мы – родня?
Прежде чем продолжить, Адельм сделал паузу.
– Я слышал, как незаконнорожденный отпрыск Хейдона требовал от тебя представить ему злодеев, грозя в противном случае расправой. Чтобы спасти свою жизнь, не объявишь ли ты, что эти грабежи совершал твой капитан? Не выдашь ли меня ему?
Краска смущения залила лицо Рейнера, засвидетельствовав, что именно это входило в намерения его отца.
– В твоем представлении я гораздо умнее, чем есть на самом деле, – возразил он, пытаясь изобразить негодование, но ему это не удалось.
Адельм порывисто вздохнул:
– Вероятно, в этом ты прав. Я был кретином, когда пришел к тебе с мольбой использовать меня. Я даже убедил себя, что ты платил за мое образование, пока не увидел собственными глазами, что у тебя нет средств. Рейнер усмехнулся:
– Выходит, твоя мать все тебе рассказала? Не вини меня в том, что принял желаемое за действительное. Если бы ты спросил, я бы сказал, что это семья Амабеллы оплатила твое образование. – Он пожал плечами.
Этот незначительный жест со стороны Рейнера превратил ярость Адельма в лед.
– Скажи мне вот что: если ты не дал ни гроша на мое воспитание, с какой целью ты привез меня в Набуэлл и держишь возле себя? Ведь не для того, чтобы помочь мне сделать карьеру или признать меня, в чем до сих пор отказывал. – В голосе Адельма прозвучали угрожающие нотки. – Остается только одно. Тебе нужен был вор.
И человек, который, не моргнув глазом, лишит жизни двух невинных детей. И снова кровь юных барышень обожгла Адельму пальцы, а их преждевременно прерванные жизни каленым железом пронзили сердце. В который раз он вытер ладони о тунику, чтобы избавиться от неприятного ощущения.
– И что с того? – воскликнул Рейнер. Гнев залил краской его лицо. – Ты мог ответить мне отказом, когда я изложил тебе свой план, но не сделал этого. Не я совратил тебя с пути истинного на путь порока и греха. Твой приемный отец не преминул поставить меня в известность, что ты постоянно шатался по подозрительным местам, где грабил тех, которые имели несчастье попасться тебе на глаза.
Деваться было некуда. В свете яркого дня Адельм отчетливо видел все безобразные стороны своей жизни. Узы, связывавшие его и отца, и без того слабые, исчезли.
– Ба! – воскликнул Рейнер, опершись руками о стол и подавшись вперед. – Только не вини меня теперь, потому что в свое время ты не меньше моего жаждал разбогатеть.
– Да, и что ты для этого сделал, – упрекнул Адельм, – кроме того, чтобы нам нечего было предъявить за все потраченные мною усилия? В последний раз ты натравил на нас настоятельницу Герту, и теперь наши сокровища вне нашей досягаемости. – Ему удалось с трудом изобразить огорчение, ведь приказ настоятельницы был в его интересах. За запертыми воротами монастыря его мать имела время и возможность лишить Рейнера его части приобретенного нечестным путем добра и отдать все сыну, если она на самом деле планировала сделать то, что обещала, а не предать Адельма, как собиралась предать Рейнера.
Стоявший у другого конца стола шериф сорвал с головы шапку и провел рукой по волосам.
– А что я должен был, по-твоему, делать? Оставить ублюдка Хейдона без присмотра, когда он вознамерился меня уничтожить? Эта глупая, напыщенная, религиозная стерва. Пока Герта не смягчится, мы будем там, где находились до нашего первого ограбления. Но только теперь, после смерти лорда Хейдона, наши «грабители» не могут осуществлять нападения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77