Ни туники, ни рубашки на нем не было. Его голая кожа, отмытая от пота и крови, поблескивала. Слева от него стояла сестра Ада с иглой в руке и зашивала рану на плече.
– Сидите спокойно, – предупредила монахиня-целительница с ноткой укоризны в голосе.
Но Джос поднял правую руку. Элиан быстро обошла табурет и позволила ему себя обнять. И хотя мужчина всего лишь обнял женщину за талию, сомнений не вызывало, что он показывает присутствующим свое желание обладать ею. Он всем своим видом демонстрировал, что не позволит святой матери запугать Элиан и променять его на монахинь.
Мать Герта прищурила глаза.
– Уберите от нее руку, сэр. Вы уже опозорили госпожу дю Омэ, соблазнив на плотский грех. Я не позволю губить ее и дальше.
– Вы не можете что-либо позволить или не позволить, – сказал Джос. – Я уже попросил Элиан стать моей женой, и она согласилась. Это делает меня ее самым близким родственником мужского пола и дает право принимать за нее решения. Если она все еще не возражает выйти за меня замуж, я скажу, что наш ребенок предпочитает, чтобы я взял его мать в жены. Видит Бог, я тоже хочу этого всей душой.
При вторичном упоминании о ребенке, который мог или не мог развиваться в чреве Элиан, Герта на противоположном конце комнаты замерла. Поняв уловку Джоса, Элиан улыбнулась. Джос решил использовать их будущего ребенка в качестве орудия, способного заставить святую мать отказаться от каких бы то ни было посягательств на ее свободу.
Джос склонил голову набок, чтобы взглянуть на Элиан.
– Ты сожалеешь, что согласилась выйти за меня замуж? Или ты предпочитаешь, чтобы наш ребенок рос в монастыре как послушник, если родится мальчик, или как послушница, если это будет девочка?
Поторопиться с ответом Элиан заставили воспоминания о страданиях Адельма, о которых он отказывался говорить, повествуя о своих детских годах в монастыре.
– Нет, я хочу сама воспитывать своего ребенка. Предпочитаю быть женой и матерью, – сказала она и прижалась к Джосу.
Герта обернулась к Беатрис.
– Сделайте что-нибудь, – взмолилась она. – Потолкуйте с ним. Объясните, что это сумасбродство жениться на бесприданнице.
– Он мне не родня, – отозвалась Беатрис, не поднимая головы. – Я не могу на него повлиять.
Приведенная в замешательство, настоятельница снова обратилась к Джосу:
– Как вам не стыдно, сэр! Я полагала, вы выше чтите полученное от отца наследство, – промолвила она резким тоном. – Взять в жены бесприданницу значит принизить то, что оставил вам ваш благородный родитель.
– Брось, Герта, – сказала Беатрис со вздохом и, уронив ладони на колени, распрямила спину. – Неужели ты не понимаешь, что честь не оставляет ему выбора? Я могу только поддержать его. Ведь это я во всем виновата, ибо велела ему переспать с дочерью шерифа.
Герта с удивлением уставилась на благородную патронессу:
– Это правда?
Сложив на груди руки, Беатрис устремила взгляд на Элиан, и в глазах ее появилась боль.
– К сожалению, правда. Клянусь, я от горя не понимала, что творю. Я так страдала при мысли, что мои милые крошки лежат в сырой земле, вот и хотела других заставить корчиться от боли. Когда сэр Джос пришел ко мне после их погребения, я умоляла его сделать все, лишь бы настроить Элиан против ее отца. Я даже потребовала, чтобы он соблазнил ее.
Элиан оторопело посмотрела на Джоса. Беатрис велела ему соблазнить ее? Но это невозможно, ведь тогда, на пруду, Джос дал ей возможность самой сделать выбор.
Ответом ей послужила улыбка, слегка тронувшая его губы. Только тут Элиан вспомнила, что Джос хоронил своего отца и сестер на другой день после того, как обнаружил ее спрятавшейся за водопадом.
– Беатрис, вы не можете одобрить этот брак. – В голосе матери-настоятельницы прозвучало отчаяние.
– А что еще мне остается? – тихо спросила Беатрис. – Только так я могу восстановить справедливость.
Благородная дама вновь перевела взгляд на Элиан, и на ее лице отразилось глубокое сожаление.
– Ты милая девушка и заслуживала большего, чем укоры безумной женщины, изводившей тебя денно и нощно. Ты проявила ко мне великую доброту, а я платила тебе упреками и оскорблениями. Тебе давно следовало образумить меня.
Элиан ощутила смешанное чувство сострадания и благодарности.
– Разве могла я образумить вас, если знала, как вы страдаете из-за постигшего вас горя? Как бы мне хотелось, чтобы кто-то и меня любил так же сильно... – Она осеклась.
У Беатрис дрогнули губы, и она улыбнулась, потом взглянула на пасынка.
– Джос, ты должен жениться на этой женщине, чтобы она стала членом моей семьи. Я полюбила ее и буду по ней тосковать.
Услышав это, Джос оторопел, и лицо его приняло удивленное выражение.
– Мадам?
– Во имя Бога и меня, – буркнула сестра Ада с досадой, – рыцарь, нельзя ли посидеть смирно. Конечно, если вам не безразлично, какой получится рубец и сможете ли вы в полном объеме сохранить движения в руке, в которой держите щит.
Джос тотчас замер в неподвижности. На лице леди Беатрис отразилось смешанное чувство печали и радости.
– Что ж, если тебе надлежит стать моим опекуном, то, полагаю, настало время получше узнать друг друга.
– Не могу этому поверить! – вскричала мать Герта, но тут же спохватилась, взяв под контроль свои эмоции.
Резко повернувшись, она размашистым шагом направилась к стене. Широкий рукав ее платья задел лежавший на столе пергамент. Свернутая кожа, соскользнув со столешницы, упала на пол.
Элиан тотчас устремилась к упавшему документу, чтобы поднять его для святой матери, и озабоченно нахмурила лоб. Она бы оставила его без внимания, если бы на коже, запечатанной простой восковой печатью без опознавательных знаков, не выделялось со всей отчетливостью ее имя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77