— Я нравлюсь тебе?Он пожал плечами и ответил:— Вы нравитесь многим, разумеется. Зачем вам я? На такой вопрос можно отвечать только прямо:— Я хочу тебя, чужеземец.Он опять глянул в сторону моря, потом на меня, и лишь после этого ответил:— Нам придется подождать. Я жду корабль.Такого откровенного пренебрежения к себе я вынести не могла. Топнув ножкой и дернув плечиком, резко отвернулась от него и пошла от мола в сторону города, ловя на себе похотливые взгляды находящихся здесь мужчин и ожидая, что этот странный славянин окликнет меня, догонит, возьмет за локоть и извинится. Но, чем дальше я уходила от моря, тем более явно становилось, что этот странный человек, которого я уже хотела всей душой и каждой клеточкой тела, меня догонять не собирается, а по-прежнему пялится в сторону дурацкого моря, на горизонт, откуда должен появиться очередной дурацкий корабль, в капитанской каюте которого может оказаться предназначенное мне письмо и еще что-то, что нужно этому славянину. Когда же я ступила на камни улицы и оглянулась, то увидела, что иноземец по-прежнему пялится на море и не замечал никого вокруг.Это была моя первая встреча с моим Иваном. И она мне приснилась в последнюю мою ночь перед отъездом во Флоренцию. И снилась, наверное, раз пять. Потому что я несколько раз просыпалась от чувства растерянности и обиды, охватывающих меня при всяком расставании с незнакомцем на берегу моря, ощупывала себя, свое молодое и крепкое тело, печально вздыхала, что теперь уж мне не встретить Ивана, и опять засыпала, чтобы через какое-то время проснуться и, ощупав себя, поверить в то, что я вновь молода, что болезней, мучавших мое некогда старое тело, во мне нет, что я способна еще любить и быть по-настоящему любимой, как была когда-то любима этим не вылезающим из сна светловолосым красавцем-славянином, тоскующим в тот день по родине своей и столь нетерпеливо ожидающим корабля всего лишь из-за того, что кто-то сказал ему, что судно это отправится куда-то на север, в страну гипербореев с их вечными снегами и непроглядной ночью.Ото сна этого я устала так сильно, что когда проснулась в очередной раз и увидела, что утренняя зорька окрасила небо в розовый цвет, соскочила с постели и принялась быстро одеваться, не ожидая прихода той временной служанки, что заменила мне на время последнюю Лючию. Потом подняла деревянную колотушку, лежащую на столике возле кровати, и ударила ею в гонг. Раз, другой, третий…Звон был громкий, гул разнесся по всем комнатам замка — и там неслышно мне все зашевелились, принялись одеваться, умываться, спешить выполнить то, что велено им хозяйкой совершить до ее отбытия из замка.После этого я почувствовала непреодолимую потребность соснуть еще минутку-другую — и рухнула на постель… 3 Разбудил меня печальный голос дядюшки Николо.— Вставай, синьора Аламанти, — сказал он, склонившись над моим ухом. — Негоже дважды откладывать выезд по одной лишь прихоти своей. Слуги должны доверять мудрости синьоры.Я тут же распахнула глаза — и увидела сквозь тело дядюшки Николо, что свет в окне спальни моей достаточно яркий, чтобы быть уже утром не ранним, а поздним. Значит, слуги решили не будить меня, если служанка заходила сюда и увидела меня спящей.— Спасибо, — сказала я привидению. — Если бы могла, я бы поцеловала тебя.— Если бы я мог, я бы тебя не только поцеловал, — рассмеялся дядюшка Николо в ответ. — Спеши на двор. Поешь в дороге. Впереди долгий путь.— А где Август? — спросила я. — Почему не разбудил он?— Он боится разгневать тебя. Разбудит — а ты его за это не возьмешь с собой. Мальчишка.— Тебя-то он старше на тысячу лет.— Он умер мальчишкой — им и остался, — возразил дядюшка Николо. — А я был мужчиной зрелым, — но тут же перебил себя. — Давай что ли прощаться, София. Не знаю уж, увидимся ли еще. Но ты вспоминай меня. И знай… — шмыгнул по-стариковски носом, — я всегда любил тебя, всегда верил в тебя, всегда стремился тебе помочь. Только вот, когда пришло это облако… Сам не понимаю, как случилось… Сбежал в лес. Прости меня, София…С этими словами привидение опустилось передо мной на одно колено и склонило голову — точно так, как я видела эту позу у одной из скульптур великого Микеланджело на одном из саркофагов какого-то из римских пап.Со всех сторон раздались аплодисменты. Это хлопали многочисленные привидения, оказавшиеся в моей спальне в Девичьей башне и заполнившие собой не освещенные углы комнаты так густо, что большинство оказались словно вдетыми друг в друга, торча руками и ногами из чужих лиц и животов.— Ах, проказники! — рассмеялась я. — Но все равно, спасибо, что пришли попрощаться. Я буду вспоминать о вас. Верьте мне.— А куда ты денешься? — ухмыльнулся вставший на ноги дядюшка Николо.И в тот же момент все привидения словно испарились, исчезли из моей комнаты.Дверь тихонько растворилась — и в проем заглянула новая служанка.— С кем это вы, синьора? — спросила она.— Что — с кем?— Я слышала, вы разговаривали с кем-то.— Уши промой, — посоветовала я. — Видишь же — никого тут нет.— Ага, — кивнула она. — Нет никого, — вошла в спальню и, по-хозяйски осмотрев мое бюро, достала из ящичка расческу. — А то я думала это привидения балуются. Что-то их много стало в замке. Раньше одно-другое в месяц появятся — и уже ужас берет. А сейчас… — сделала пробор у меня ото лба к затылку. — Вас как сегодня причесать, синьора? Все-таки в дорогу.— Попроще, — кивнула я. — Так что ты про привидения?— Много что-то стало их, синьора. — ответила она. — Боюсь, не к добру это. Вот и вы опять уезжаете. Что они без вас здесь натворят!— Творят не умершие — творят живые, — ответила я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46