Его вниз с Пирамиды на носилках под звуки флейт и тепонацтле, под радостные крики опустили, и тут Тольтеки вдруг увидели, что стал Кецалькоатль стар. Был подпоясан он веревкой, что сдавливала шею Топильцина, и Топильцин знак понял, покорился и в свите его слуг-кокомов с Кецалькоатлем был до самой смерти, что наступила много позже. Крест с Пирамиды тоже сняли, поставили опять на площади и стали чтить как божество дождя и ветра.
Так через двадцать и шесть лет после того, как поселился он на здешних землях, Кецалькоатль понял, что возвратился снова на позабытую дорогу Дерева Вселенной.
ВОЗВРАЩЕНИЕ ТЕСКАТЛИПОКИ
В пещерах древних, в северных краях, где в заросли колючие сплетаются кусты и дуют леденящие ветра, готовились жрецы вернуться в Тулу, где они не были полвека и два года, после того, как править начал там Кецалькоатль. Жрецы вернулись, но не те, кто изгнан был, а дети тех и внуки и тогда, когда звезда Кецалъкоатля закатилась. В период засухи в пещерах возродился бог Тескатлипока под видом мальчика по имени Титлакуан, и это он привел их всех обратно.
С теченьем времени скопилось много люда разного в пещерах горных: детей родилось множество, а многие пришли издалека, и стал господствовать там культ Тескатлипоки.
— Сам по себе ты ничего не значишь, сын наш, — так говорили там Титлакуану. — Жизнь твоя не значит ничего. Пришел ты в мир, чтобы дать силу Солнцу, которое питать ты должен кровью врагов заклятых. Много врагов у Солнца нашего в Миктлане; надо Солнцу божественный напиток пить, чтобы торжествовать победу. Так живем, таков обряд, таков у нас порядок. Цель жизни человека такова: вином поить кровавым Солнце наше. Мы ради этого живем, во имя этого уходим. Жизнь Солнца и Земли зависит от людей. Предназначенье человека велико, но сам он ничего не значит. Ты не венец творения, а мира сотворенного опора, ты кормишь Солнце. Остальное значения не имеет, ничего не стоит разум человека. В Туле восседает тот, кто этого не понимает, кто там народ мутит, кто нам мешает жить, кто нас изгнал оттуда, — так старые жрецы учили.
Так боги старые в пещерах обрели надежное укрытие, они зарыты были там и дожидались нескорого возврата в Тулу. А Тула долго еще хвастала могуществом Кецалькоатля, и колдуны не делали попыток выгнать его оттуда. И не они нашли удобный первый случай. Тот случай сам представился жрецам, когда позвал их Топильцин, когда они дошли до Тулы и возвратились с первенцем Кецалькоатля к себе в пещеры.
Нет, еще не пробил час их наступленья, ибо ночью, перед обрядом жертвоприношения, когда жрецы готовились богам отдать ребенка, а люди напились дурманящих настоев травяных, когда взвихрилась бурая земля, сливаясь с низким черным небом при вспышках красных, желтых молний, при беснованье туч и жутком грохоте небес, — вот этой ночью упал на землю долгожданный дождь, осилив наконец земную сушь. И этой самой ночью исчез сынок Кецалькоатля. Он исчез. Пропал и Татле, тот хромой с безумными глазами, что зелье колдовское людям той грозной ночью подносил, без устали отварами всех угощал. И больше их никто не видел. Быть может, их спасли дожди обильные, которые плоды дарили им и полнили водою реки. Они, быть может, добрались до земель Майаба, к людям Ица, куда, по слухам, с запада явился Ку-Куль-Кан, Пернатый Змей, учивший их иным обрядам, и земледелию, и ремеслам. Но это уж история другая, и не о ней здесь речь ведем.
Лишь через двадцать шесть годов после великой засухи жрецы сумели выполнить свое желание, и наконец Тескатлипока вернулся в Тулу.
Все эти двадцать и шесть лет Кецалькоатль, как прежде, был повелитель и хозяин Тулы.
Ликуя, радуясь дождю, его сопровождал народ, когда сошел он с Пирамиды. И так же, как в тот день, когда Се-Акатль в небо вознесся из костра, он, опираясь на плечи кокомов, слабым голосом, чуть слышным в реве грома, стал говорить с Тольтеками, а все его слова Уэмак людям громко повторял:
— Я, Се-Акатль Кецалькоатль, стал снова господином Тулы. Народ Тольтеков так желал, так повелели дождь и ветер. Вступаю в старость я, в преддверие конца. Дано опять мне править Тулой и правду сущую искать. Я верю, будет время, когда спокойствие и справедливость среди народов воцарятся, но не моей заслугой это станет, сил у меня уже не хватит. Я часто спотыкался, падал. Грудь моя не раз с сырой землей соединялась, но я вставал. Я вам принес благополучие и вред, страдания и радость. Во всем имеются две стороны, в моих деяньях — тоже! Я стану властвовать и правосудие вершить среди Тольтеков. Я этому отдам остаток жизни. И будет правосудие Тольтеков всегда соответствовать их воле. Но никогда не выйду я из Дома радости народной. Отсюда буду править я, его порог не преступая. Останусь вашим пленником, но голосом моим отныне будет Уэмак, как прежде был им Топильцин. Таков обычай будет новый. Соединенные большим дождем, мы будем жить, сплоченные, как зерна спелого маиса.
После ливней вернулось в Тулу прежнее благополучие, росло ее могущество и множились ее богатства; мощь ее признали все до берега морского на востоке. В долинах гор гремело эхо голоса Кецалькоатля — его прозвали Господином Ливня и Сыном Креста и Ветра.В эту эпоху новую, блаженную и тихую, совсем изнежились разбогатевшие Тольтеки; кроткими и добродушными Тольтеки сделались, ибо не думали о нищете и голоде.
Но колдуны на севере замыслили недоброе.
Красавицей родилась дочь Кецалькоатля.
Тринадцать лет прошло после великой засухи; ей было лет в ту пору восемнадцать. Красой своею славилась она в Анауаке, но никогда не выходила из дому, из Дома радости народной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37