Под действием сил гравитации модули варп-двигателей сошлись ближе, и между ними заметались ослепительные нити бело-голубых разрядов, вслепую ударивших по корме фрегата. Защитная оболочка вспыхнула, но выдержала натиск. Настоящее испытание должно было последовать через несколько секунд.
Стержни двигателей начали плавиться и деформироваться, концентрация энергии достигла такой степени, что началась самопроизвольная реакция, подпитываемая разницей состояний между варпом и обычным вакуумом реального космоса. Из деформированного соединения материи и энергии вырвались кольца неуправляемой радиации, видимой в любом спектре. Слишком скоро варп-двигатели прорвали грань между реальностью и Имматериумом, слишком быстрой и мощной оказалась освобожденная разрушительная волна.
Реакция захватывала все большие области, и выброшенные части обшивки, оплавленные куски металла, пыль и отдельные молекулы водорода, даже само пространство послужили топливом для финального взрыва.
Если бы существовал глаз, способный увидеть настолько аномальное явление, или прибор, регистрирующий процесс, происходящий за гранью реальности, наблюдатель мог бы заметить визжащее и бьющееся существо в самом центре ядра, но уже через мгновение последовала детонация.
На границе двух измерений катастрофическое разрушение варп-двигателей породило сферу излучения, осветившую космос с силой умирающего солнца. В Эмпиреях явление вызвало неистовый визг, вспышку мертвенно-синего света, взрыв необузданной паники и миллион других вещей. В реальном мире за взрывом последовала потрескивающая разрядная волна, с убийственной мощью ударившая вслед убегающему «Эйзенштейну», так что он перевернулся кормой вперед.
В глубине темноты Эмпиреев рваный край взрывной волны затронул сверхъестественные чувства совершенного разума. В одно мгновение болезненное и грубое вмешательство спутало все мысленные образы. Оно вызвало вспышки безумия, коснувшиеся разума и нарушившие его сосредоточенность. Удар потряс и отшвырнул разум, и несколько бесконечно долгих секунд он следовал в потоке налетевшей волны. Затем вспышка погасла, воздействие уменьшилось и исчезло, оставив после себя лишь порожденное им эхо. Там, где только что бушевали бури и стоял туман, все прояснилось и успокоилось.
Разум, вернувшись в первоначальное состояние, пронзил взглядом Имматериум в поисках источника возмущения. Как вспышка молнии может осветить ночной ландшафт, так и взрывная волна сделала видимыми просторы варпа, придала им определенность, чего не могли добиться никакие иные методы исследования. Внезапно проявились и стали заметными все скрытые ранее тропы. Неожиданно открылся путь, и на неимоверно большом расстоянии можно было различить еще тлеющий эпицентр взрыва.
Разум с величайшей осторожностью стал рассчитывать маршрут, чтобы добраться туда, и в каждой его мысли искрилось любопытство.
Гарро отложил электроперо и пробежал взглядом текст, изложенный на блестящей и гладкой поверхности электронного планшета. Затем он глубоко вздохнул, выпустив в холодный разреженный воздух обсерватории облачко белого пара. В помещении все было покрыто тонким налетом инея, стальную поверхность опор и обширные обзорные иллюминаторы украшали белые морозные мазки. Во время взрыва варповых двигателей многие системы, уже изрядно изношенные длительным бегством от Истваана, отказали совсем, и теперь условия жизни не поддерживались сразу на нескольких палубах «Эйзенштейна». Гарья запер надстроенную капитанскую рубку и перевел командный состав ко второму пульту управления, оставив верхнюю палубу на волю тьмы и холода. Фрегат медленно, шаг за шагом, превращался в замерзающую гробницу.
— Капитан. — Под свет далеких звезд, пробивавшийся сквозь замерзшее бронированное стекло, вышел Йактон Круз. — Ты меня звал?
Гарро показал ему планшет:
— Я хотел бы, чтобы ты это засвидетельствовал.
Натаниэль снял латную перчатку и прижал надетую на левый указательный палец командирскую печатку к сенсорному устройству на корпусе планшета. Прибор пискнул, узнавая уникальный рисунок кольца и генокод его владельца. Гарро протянул планшет Лунному Волку, и старый воин немного помедлил, читая то, что там написано.
— Хроники?
— Мне кажется, точнее это можно было бы назвать завещанием, выражением последней воли. Я описал здесь все заметные события, предшествующие нашему бегству из флотилии, и все, что случилось после. Необходимо оставить нашим собратьям подробные свидетельства, даже если мы не доживем до того момента, когда сможем передать все лично.
Круз фыркнул, но повторил все манипуляции Гарро и подтвердил записи в планшете прикосновением своей печатки.
— Готовишься к худшему. Сначала этот парень, Сендек, теперь ты? Гвардеец Смерти, строгий и непреклонный, не так ли?
Гарро забрал у него планшет и спрятал в бронированный сейф.
— Я только хочу исключить все случайности. Этот ящик переживет любой взрыв и вакуум, даже уничтожение всего корабля.
— А как же твои слова в капитанской рубке? Твое заявление, адресованное апотекарию? Или все это было игрой, капитан? Ты говорил, что мы выживем, а сам тем временем готовился совершенно к другому исходу?
— Я не лгал, если ты на это намекаешь, — вспыхнул Гарро. — Да, я верю, что мы увидим Терру, но от такой предосторожности никому не будет вреда. Таков обычай Гвардии Смерти.
— И все же ты предпочитаешь заниматься этим вдали от своих людей и доверился только Лунному Волку. Наверно, для того, чтобы не подрывать веру, посеянную тобой же в душах твоих воинов?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111