— вздохнул король и вновь обратился к Марку:— А что вы намерены делать с фотографиями?— Предложу «Тайм». Они, конечно же, опубликуют фотографии, ставшие доказательством советского вмешательства.— А с этим? — Абдулла указал на фотографии девочки.— Тоже предложу в «Тайм». Но они скорее всего откажутся. Снимки слишком шокирующие.Абдулла кивком головы дал понять, что разделяет мнение Марка.— Понимаете, в чем мои трудности? Я могу отдать приказ, чтобы подобная практика прекратилась, и женщины мне повинуются. Тридцать лет назад никто в Сидоне не смел отремонтировать собственный дом или покинуть деревню без разрешения короля, и простые люди до сих пор подчиняются королевским приказам, не размышляя. Проблема в том, что, если я так поступлю, фанатики используют это, чтобы спровоцировать бунт. Нужно создать впечатление, что, запрещая чудовищный обычай, я лишь подчиняюсь чужой воле, а не навязываю людям свою.— То есть вы хотите, чтобы западная пресса повлияла на формирование общественного мнения?— Точно так же, как западные политики, ученые и дипломаты… Вы никогда не устраивали выставки своих фотографий в каких-либо галереях, мистер Скотт?— Устраивал. Я работаю с галереей Анструтера в Нью-Йорке.— Тогда, пожалуйста, организуйте выставку этих фотографий. Мы, конечно, оплатим все расходы. Наше посольство свяжется с вами, когда вы вернетесь в Нью-Йорк.Очень тихо боковая дверь в комнате приоткрылась. Король обернулся. В комнату вошел двенадцатилетний мальчик. На нем была изящнейшим образом выполненная белая военная форма.Абдулла подумал, что его племяннику подобало бы входить в комнату, как входят принцы, а не проскальзывать, подобно слуге.— Простите, что побеспокоил вас, дядя. Но я думал, что вы уже закончили. — Принц Хасан два часа простоял под дверью, раздираемый противоречивыми чувствами: любовью к дяде и страхом перед ним и его охраной. А кроме того, ужасом перед королевским троном, который ему предстояло наследовать. Глава 3 Ноябрь 1978 года — Не будешь ли ты добр открыть дверь, Циммер? Это, наверное, горничная с моим платьем. — Лили, как всегда, плескалась под душем. Циммер заглянул в ванную комнату. Он был режиссером всех лучших фильмов с участием Лили, в том числе и скандальной ленты «Кью», сделавшей из актрисы звезду международного класса.— Когда ты будешь готова, дорогая, твоему взору представятся маленькие джунгли.— Проверь только, не болтается ли там на дереве какой-нибудь маленький журналист?Как только весть о ее разрыве с Симоном Пуаном стала достоянием публики. Лили вновь атаковала пресса.«Слава богу, — подумал Циммер, — что никому так и не удалось докопаться до истинной причины разрыва. Впрочем, это вообще удается крайне редко».Лили прошла из ванной в роскошную гостиную. Ее действительно ожидал великолепный, размерами напоминающий клумбу букет орхидей. На шелковый шнур, скреплявший эти неестественно прекрасные цветы, был подвешен небольшой сверток.Лили открыла крошечный футляр и извлекла оттуда алую коробочку для драгоценностей. А когда приподняла крышку, в лучах скудного ноябрьского солнца вдруг заиграли всеми цветами радуги изумительные, небесно-голубого цвета бриллиантовые серьги.Растянувшийся на софе возле камина Циммер одобрительно прищелкнул языком.— Это уже третье подношение за неделю. Теперь у тебя полный комплект — подарок, сделанный мадам Помпадур к ее тридцатилетию и проданный на аукционе в Монте-Карло месяц назад.Трудно упрекнуть Спироса в том, что он не старается.— Заткнись, дорогой. — Лили послала щуплому маленькому человеку воздушный поцелуй и положила алую коробочку на кофейный столик. — Ты же знаешь, Спирос Старкос добивается меня только потому, что я была любовницей его брата.Я — еще одна часть старой империи, которую необходимо аннексировать. — Лили туже затянула белый кушак на талии. — И учти, Циммер, я не позволю тебе втянуть меня в очень престижный, но крайне неприятный для меня роман только для того, чтобы сделать твою будущую картину чуть более прибыльной.— Однако немногие женщины могли бы отказать человеку, столь богатому и могущественному, как Спирос Старкос.— Меня не волнует могущество и богатство.После Симона я хочу тишины и покоя. Я хочу, чтобы меня оставили одну. — Лили присела на краешек софы и стала расчесывать не просохшие еще волосы. — Старкос — это всего лишь еще один мужчина, преследующий меня в угоду каким-то причудам собственного воображения. Ему важны только собственные переживания по моему поводу. То, что чувствую я, никого не волнует.— Спирос сразу узнал об отъезде Симона в Париж и начал атаки, чтобы кто-нибудь до него не захватил позиции.— Именно так, Циммер. — Лили запустила пальцы в его светлые кудрявые волосы. — Я — заяц, которого травят. Я — добыча. Это кошмар моей жизни, расплата за успех.— Но в общем и целом это очень лестно, Лили. — Циммер шутливо простер к ней руки в мольбе о благоразумии. — Ты тоскуешь по любви, Лили. Тебе необходимо душевное тепло, а не жар страсти.— Вот именно. — Она откинула назад волосы. — Моя сексапильность, или как там это называется, не приносит мне самой ничего, кроме зла.— Ну, зато со мной ты можешь не думать об этом, дорогая.— Да, но даже ты не способен вообразить, насколько все это меня угнетает. Я иногда всерьез задумываюсь, сможет ли кто-нибудь когда-нибудь полюбить просто меня саму, как любила Анжелина, а не околачиваться возле меня, загипнотизированным славой или в надежде извлечь из наших отношений какую-то выгоду. Вот почему для меня так важно, чтобы у нас с матерью сложились нормальные отношения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90