Конан опытным глазом определил, что развязка наступит небыстро. И сказал Везунчику:
– Придвинем стол к двери подземного хода. Что они и сделали. Киммериец споро оттащил тело Адониса в сторону, затем отшвырнул мешающий ковер, после чего они с Везунчиком ухватились оба за один край стола, передвинули его насколько смогли, бегом перешли к другому краю, продвинули, вернулись к первому. Да уж, не пожалели «боги» дерева на стол. Видимо, вбили себе в головы, что за таким вот и должны пировать настоящие небожители, – а им очень хотелось во всем походить на настоящих. Наконец махина встала у стены, прижав дверцу, ведущую в подземелье.
А Коэн до сих пор вел свой бой. Правда, уже с одним противником. Другой пытался подняться с пола, получив, судя по всему, серьезный удар, и пока это ему не удавалось.
Конан огляделся: что можно использовать в качестве пут? Взгляд его наткнулся на пояс Адониса. Прочный, кожаный, с серебряными бляшечками. Очень хорошо. И что еще? Ладно, пусто будет собственная одежда стражников.
– Коэн, Везунчик! Заканчиваем здесь. Стражников вяжем.
И варвар на ухо нашептал Везунчику, что от того требуется. Недостойная воина задумка посетила Конана, но все делалось во благо тех же стражников, – чтобы как можно быстрее вывести их из игры и как можно меньше им навредить.
Везунчик, воровской сущности которого не претило использование любых средств для достижения цели, не колеблясь приступил к выполнению приказа варвара. Схватил со стола до сих пор валявшуюся там ножку от табурета, – ту, что отломал Конан в комнате Иштар. Бесшумно подкрался к стражнику, который еще вел бой с Коэном.
И когда Конан, размахивая своим двуручным, с грозным свистом рассекающим воздух мечом, якобы пошел на помощь Коэну, да еще выкрикивая при этом боевой киммерийский клич, Везунчик нанес свой подлый удар ножкой от табурета по голове противника.
Связанных стражников оставили в Пиршественном зале, а остывающее тело Адониса варвар взвалил на плечо.
– Зачем? – спросил Коэн.
– Это поможет нам победить. Пошли.
– Куда?
– Веди к Воротам.
В коридорах Обители повсюду горели факелы и плошки с маслом. Впервые киммериец заметил белые кресты на стенах. Именно в этих местах Коэн предупреждал идущих позади о ловушках, и северянин догадался, что эти отмечены сделаны «богами» для самих себя. Любой слепец, не выдрессированный, подобно стражникам Обители обходить коварные «подарочки», был обречен.
Итак, они шли к Воротам в Обитель. Если где еще и находиться людям в этой цитадели, так только там.
Коридор сделал очередной поворот, и из-за него вдруг вылетела темная фигура. Конан не сразу разобрал, кто это, – раньше мелькнула стальная полоса клинка, и Коэн, удивленно охнув, стал оседать на пол. Фигура стремительно повернулась к северянину и Везунчику.
Только теперь киммериец разглядел напавшего.
Деркэто.
Деркэто!..
Возможности выхватить меч не было.
Взревев, варвар обеими руками поднял над головой тело Адониса и швырнул его в переступающую через тело слепого стражника «богиню». Та едва успела заслониться руками. Мертвый «бог» сбил Деркэто с ног и отбросил назад…
И произошло нечто неожиданное: оба тела, «бога» и «богини», внезапно исчезли. А спустя миг киммериец услышал приглушенный крик невыносимой боли. Конан сделал шаг вперед, и понял, куда подевались «боги» – под тяжестью тел плиты пола предательски разошлись, и враги провалились в ловушку. Киммериец заглянул в отверстие люка, откуда исходил слабеющий стон. Упавшая первой Деркэто обрушилась спиной на торчащие остриями верх железные пики. Тело Адониса легло поперек тела «богини». Бесславная смерть бесславных «богов»…
Конан метнулся к Коэну, над которым уже склонился Везунчик.
– Кончается, – прошептал слепой вор.
– Не может быть…
Киммериец рванул мешковатое одеяние на стражнике, и его глазам предстала жуткая рана, из которой тонкой, пульсирующей струйкой вытекала густая, почти черная кровь. Конан зажал рану руками, понимая, что все бесполезно. «Но как же так, – билось в его голове, – ведь он не должен умереть!!!»
Мысли путались.
Да, Коэн умирал, ему оставалось совсем недолго до ухода на Серые Равнины. Он тяжело, страшно дышал, каждый вздох оканчивался судорогой, пробегающей по телу.
– Ты – Кром? – вдруг пробормотал слепой стражник, с силой, удесятеренной агонией, ухватив Конана за рукав.
Конан почти до крови закусил губу – и не почувствовал боли.
– Да. Я – Кром, – внятно и твердо произнес он, наклоняясь над умирающим. – Я пришел, чтобы наказать изменивших мне Богов. Ты заслужил мою милость. Ты будешь там среди героев.
Коэн улыбнулся. И умер.
Глава девятая
Не было других сейчас чувств у варвара, кроме ярости. Кром, говорите… Что ж, будет вам Кром…
Пятеро оставленных у Ворот стражников, услыхав, как с грохотом распахнулась дверь, ведущая из Покоев Богов к Воротам, вскочили, подхватили дротики.
Конан с телами двух мертвых «богов» на плечах выскочил на вымощенную булыжником площадку перед воротами и заорал:
– Все сюда! Внемлите мне и запоминайте! Я – Кром! Я пришел в Дзадишар, я вернулся в мир! И я убил ваших Богов! Вот они, держите! Они предали меня, они предали вас!
Он сбросил с плеч то, что было недавно Адонисом и Деркэто. Стражники, двинувшиеся на незнакомца, остановились, услышав падение тел на булыжник и пугающие раскаты сильного голоса:
– Идите же, коснитесь их! Ты, самый маленький, со шрамом на левой щеке, тот, что закусил кулак. Ты, без двух пальцев на правой кисти, ты держишь палку двумя руками и кусаешь губу. И ты, с цепью на шее – старшина, небось?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85