А эта девчонка заплатила за его ночлег и еду, хотя, дай Бог, чтобы в ее сумке хранилась сотня долларов.– Я ведь твой должник, – сказал Джек.Лиз облизнула почему-то пересохшие губы и спросила:– Почему ты не сказал, что не работаешь у Моники?– По-моему, ты не спрашивала. И Энтони не работает у нее. Его позвали помочь обслужить гостей. Ну, а я увязался за ним.– А где ты работаешь?– Работаю? – переспросил он. – У родственников Моники.– У дяди Чарльза?– Я забыл, что ты его хорошо знаешь. – Джек улыбался.– Не просто знаю, но даже танцевала с ним! Эту лапшу Моника повесила на уши своим приятелям, чтобы позлить их.Джек засмеялся: ну, Моника!– Нет, – сказал он, – я не работаю у Чарльза.– А у кого?– Ты что, знаешь всех ее родственников?– Нет. А кем? Джек задумался.– У меня нет определенных обязанностей. Делаю, что потребуется: могу водить машину, лошадей выезжать…– А все-таки, почему Моника не знает тебя?– У Моники девичья память. Но уверяю тебя: она меня вспомнит. Ты не беспокойся, я не бандит и не мошенник. Обещаю предоставить доказательства. – Он протянул ей руку. – Пойдем купаться.– А твоя нога?Он сказал, что нога уже почти не болит и плавать это не мешает.Они плыли сперва вдаль, потом повернули и поплыли вдоль берега. Лиз оглянулась – и берег, и вышка спасателей, и отель «Милена» казались далекими-далекими, как в перевернутом бинокле. Но теперь Лиз не боялась. Не потому, что уже знала: акулы здесь не водятся. Появись они сейчас, она все равно не испугалась бы. Потому что рядом был Джек.Время от времени он подплывал к ней и целовал ее. Поцелуи были соленые от капель морской воды, это смешило Лиз. Но в то же время его поцелуи заставляли все ее естество трепетать – тем особым трепетом, который знаком каждой влюбленной женщине.– Странно, – сказала она, когда они поплыли обратно.– Что странно?– Никогда не думала, что мы встретимся и будем вместе плавать.– Почему же? – спросил он. – Мы ведь совсем недалеко от того места, где встретились.– Все равно. Я не представляла.Они выбрались на берег и легли на песок. Песок был горячий, и солнце было горячее. Оба лежали на спине, закрыв глаза.– Значит, ты не представляла? – спросил он.Она ответила, не открывая глаз:– А ты?– Я тебе уже сказал, что хотел видеть тебя.Лиз приподнялась на локте.– Я тебе нравлюсь?– Если б ты мне не нравилась, зачем бы я пришел к тебе? Тебе ведь тоже хорошо со мной?Лиз щурилась, глядя на море. Помолчав, Джек спросил:– Сколько тебе лет?– Будет восемнадцать.– А мне скоро будет тридцать.Она пыталась представить себя в этом возрасте, но ничего не получалось. Нет, она никогда не изменится. И Джек всегда будет таким, как сейчас. Лиз посмотрела на него и улыбнулась.– Все хорошо? – спросил Джек.Лиз кивнула. Он сказал, что завтра они поедут ужинать в ресторан. Она напомнила:– Я же работаю!Он обещал попросить миссис Смит заменить Лиз другой горничной.– Так она тебя и послушает!– Попробую уговорить.Она подумала, что Джек хвастает, но вспомнила, что так же оценила его уверенность, когда он говорил, что за ним непременно пришлют машину. Кто знает, вдруг и теперь получится…– А ты покажешь, где ты работаешь?– В другой раз, – неопределенно ответил Джек.
Джек Бредфорд гнал машину по свободному шоссе. Он ехал к Монике Рассел, своей двоюродной сестре, и думал о ситуации, которую сам создал, и о том, как исправить ее, не оттолкнув Лиз. Когда она нашла его, покалеченного, на дороге у рекламного щита и тащила к старику, глупо было представляться и сообщать, сколько денег на его банковском счете. Тогда ему это и в голову не пришло. Ему даже казалось, что она не очень-то поверила, будто кто-то поспешит ему на помощь и вышлет машину. При встрече на вечеринке Лиз укрепилась в мысли, что он работает у Моники, или у ее дяди, или еще у кого-то, или, как и сама Лиз, прислуживает богатым клиентам. Но что будет, когда она узнает, что у него самого есть прислуга, шофер, садовник? И что взбалмошная богачка Моника – его двоюродная сестра? И что вилла, на которой была Лиз, принадлежит вовсе не Монике, а ему, Джеку… Возможно, обрадуется богатому поклоннику. Но вот простит ли она ему все его недомолвки? Скорее всего, нет. Это он уже понял. И это было ему небезразлично.Кузине Джека Монике всего четырнадцать. Отношения у них сложились дружественно-ироничные. Он подшучивал над ней, она отвечала смехом и дерзила. Сейчас он ехал к Монике, еще не зная, с какой стороны подобраться к ней, чтобы она не догадалась о подоплеке его интереса.Очередная вечеринка у Моники кончилась. Гости разъехались. Осталась обычная компания. Джек заглянул к ним и отправился в библиотеку. Он не сомневался, что спустя десять-пятнадцать минут Моника прибежит с сообщением, что все ушли. Почему-то его приход всегда способствовал бегству ее друзей.Моника явилась ровно через тридцать минут. Джек отложил журнал.– Выпроводила? – Она радостно кивнула. – Как тебе это удается?– Я смотрю на часы и говорю: «Как всегда точен. Придется идти, а то пожалуется дяде Чарльзу!» Знаешь, они мне чертовски надоели, – призналась она.– Так не приглашай!– Они сами приходят.– А есть кто-нибудь, кто тебе не надоел?Она ответила не сразу, словно перебрав в уме посещавших ее приятелей и приятельниц:– Появилась тут одна… Я хотела тебя познакомить, но ты исчез.Он небрежно спросил, кто это «одна»? И Моника тут же выложила ему все истории, происшедшие с Лиз.– Что же тебе нравится в этой Лиз?– С ней интересно.– Она стоит на голове?Моника захохотала:– Почти. Она то тонет, то ее грабят, а это все равно что стоять на голове!– Действительно. Очень забавно, – поддакнул Джек. – А ты ее хорошо знаешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48