Пусти меня выйти. Прошу, начальник.— Кого еще?— Что?— Кого еще ты убил?— Да никого я не убивал. Кончай, начальник.Ларри оставил его в одиночестве еще на час. Когда вернулся, там стояла жуткая вонь.— Боже всемогущий, — произнес он. — Господи.И распахнул одно из окон. Приближение зимы уже чувствовалось. Температура воздуха была не выше пяти градусов. Шланг захныкал снова, когда Ларри вышел.Старчек вернулся с мешком для мусора и газетой. Заставил Гэндолфа, у которого не было белья, снять брюки и бросить в мешок.— Я не получу адвоката?— Шланг, я вызову любого, кого захочешь. Но зачем тебе адвокат? Как, по-твоему, это выглядит?— Выглядит так, что он сможет отдать тебя под суд. Ты вынудил меня наложить в штаны. Это неправильно. И незаконно.— Это что ж, любой воришка может обгадиться и называть полицейских плохими? Вряд ли у тебя что-то получится.Шланг захныкал громче.— Не так все было, начальник.На одном ботинке оказалось пятнышко дерьма, и Ларри велел бросить его тоже в мешок. Шланг повиновался и всхлипнул.— Жестокий ты, начальник. Самый жестокий из полицейских. Где я теперь возьму обувь? У меня нет другой.Ларри ответил, что, может быть, он выйдет еще не скоро. Накрыл газетой сиденье Гэндолфа и велел голому ниже пояса человеку сесть снова. Бормотавший что-то под нос Шланг был так расстроен, что даже не слушал. Ларри сильно ударил кулаком по столу, чтобы он замолчал.— Шланг, что произошло с Гасом? С Добрым Гасом? Что?— Не знаю, начальник.Лгал он, как ребенок, потупясь.— Не знаешь? Он убит, Шланг.— Да, я вроде бы слышал.— Держу пари, это разбило тебе сердце. Он же лупил тебя.Как ни туп был Шланг, он понял, к чему ведет Старчек. Утер пальцами нос.— Не знаю, начальник. Меня лупят вроде бы все. Полицейские лупят.— Шланг, я тебя не лупил. Пока что.— Начальник, зачем ты со мной так? Заставил меня наложить в штаны и сидеть так, будто я ребенок. Голышом.— Теперь слушай, Шланг. Ты носил при себе драгоценность покойной. Убитой одновременно с человеком, который бил тебя всякий раз, завидев твою гнусную рожу. И теперь хочешь сказать, что это просто-напросто случайное совпадение? Да?— Начальник, здесь холодно. Я раздетый. Смотри. У меня гусиная кожа и все такое.Ларри снова ударил по столу.— Ты убил их, Шланг! Ты застрелил Гаса. И его, и Луизу, и Пола. Очистил кассу, в которую давно намеревался запустить руки. Вот так это было. Потом стащил этих несчастных в морозильную камеру и попользовался Луизой Ремарди. Вот так это было.Шланг потряс головой — нет. Ларри понял, что пора пустить в ход что-то другое.— Шланг, мы нашли твои отпечатки пальцев. На месте преступления. Ты не знал этого? Вся касса ими покрыта.Гэндолф оцепенел. Если он не был в кассе или рядом с нею, то должен был понять, что Ларри лжет. Но выпутаться у него никакой возможности не было.— Я не говорю, что никогда не был там. Я там бывал. Это тебе скажут многие. Любил разыгрывать Гаса.— Разыгрывать? Ты так называешь убийство?— Начальник, зайти и поздороваться — это не то же самое, что убийство.— Отрицай, отрицай, Шланг. Времени у нас много. Мне больше делать нечего, как слушать твою ложь.Ларри выключил радиатор и вышел. Через сорок минут он вернулся с Уилмой Эмос, приехавшей наконец с опергруппой. Шланг дергался, видимо, пытаясь высвободить из браслета руку или просто согреться.— Не приводи сюда женщин, когда я без штанов! — пронзительно завопил он.Ларри представил располневшую Уилму, та бросила на Шланга оценивающий взгляд. Шланг отвернулся от нее, насколько позволяли наручники, и прикрылся свободной рукой.— Шланг, я просто хотел спросить тебя в присутствии детектива Эмос. Хочешь есть? Или пить?В ответ услышал, что Ларри злой полицейский, и все тут.— Насколько я понимаю, это означает нет, — сказал Ларри Уилме. Они заранее договорились, что она выйдет, но будет стоять за дверью и делать записи.— Я хочу какие-то штаны, начальник. Вот чего. Я умру здесь от холода.— Шланг, у тебя есть штаны. Можешь надеть их снова в любое время.Ромми снова заплакал. Безутешно. Он был уже сломлен.— Начальник, что я сделал, за что ты со мной так?— Ты убил трех человек. Застрелил Гаса, Луизу и Пола. Ограбил всех. И поимел эту женщину в очко.— Начальник, ты все время это говоришь.— Потому что так оно и было.— Правда?Ларри кивнул.— Если я сделал что-то такое, убил трех человек и так далее, почему ж ничего не помню?— Вот я и помогаю тебе вспомнить. Думай, думай, Шланг.Они всегда говорят, что не могут вспомнить. Как вернувшийся домой пьяный муж. Но в разговорах преступники рано или поздно все вспоминают. Всегда всплывает что-то решающее, какие-то подробности, на которые сами полицейские еще не наткнулись.— Когда все это случилось? — безучастно спросил Гэндолф.— Четвертого июля, на праздник.— Четвертого июля, — повторил Шланг. — Меня тогда вроде здесь даже не было.— Где ж ты был? В морском путешествии?Шланг опять утер нос тыльной стороной ладони. Ларри снова ухватил его запястье.— Ромми, смотри на меня. Смотри на меня. — Испуганный, сломленный Гэндолф поднял на него заплаканные карие глаза. И Ларри ощутил какое-то радостное возбуждение — противиться Шланг не мог. Находился теперь полностью в его руках. — Этих людей убил ты. Я знаю, что ты. Теперь скажи, ошибаюсь ли я. Я говорю, что ты убил этих людей и позабавился с этой женщиной.— Я никогда не делал ничего такого с женщинами.— А если не ты, то кто? Был с тобой кто-нибудь?— Н-н-нет, — ответил Ромми. Потом как будто опомнился. — Черт возьми, начальник, я совсем не помню ничего этого. Откуда мне знать, был ли кто со мной? Я только говорю, что не сделал бы такого ни с одной женщиной, даже если б очень сильно ненавидел ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138