Неожиданно мы услышали в небе рокот самолета.
Торк, явственно представив тот момент, с удрученным видом покачал головой.
— Парень за штурвалом самолета, кружившим над аэродромом, намеревался сесть. А как он мог это сделать, если ни один прибор диспетчерской службы на земле не работал, а дождь лил такой, что и в полуметре ничего не было видно. У того смельчака, подумал я, в штанах, видно, вместо задницы автопилот, потому как самолет свой он все же посадил. Каково же было наше удивление, когда через несколько минут после посадки к нам в домик вбежала девчушка лет семнадцати, одетая по-европейски. На ней была дорожная курточка, через намокшую ткань которой проступали маленькие тугие груди, и узкие, в обтяжку, брючки. С порога она обратилась к парню, ведавшему взлетной полосой принца, и потребовала немедленно доставить ее во дворец к Саркати, возле которого еще совсем недавно гремели выстрелы. Мы с Джерри попытались уговорить ее не ехать туда, где только что закончился бой, но она, черт возьми, даже и слушать нас не захотела. Ей срочно требовалось попасть во дворец. Поэтому служащему аэродрома ничего не оставалось, как низко раскланяться перед прилетевшей неведомо откуда девушкой, под проливным дождем подогнать к дверям джип и усадить ее в машину.
— И кем же она оказалась? Торк задумался.
— Именно это и хотели разузнать в нашем Управлении, — сказал он. — Она очень похожа на ту женщину, которую Саркати привез с собой. Сейчас они живут в “Отель Интернэшнл”, но кем она ему приходится на самом деле, выяснить мы так и не смогли. Вы сами, очевидно, знаете, как у них на Востоке поставлена система регистрации новорожденных. Кроме того, там каждый мало-мальски состоятельный мужчина имеет по несколько жен и еще большее число наложниц. Поэтому, кем доводится Саркати эта девушка или женщина, установить трудно. Все, что мы знаем о ней, так это ее имя — Гамила, и то, что они с Саркати никогда не расстаются.
Мейерс пожал плечами.
— Да, вот это преданность! — восторженно произнес Джерри. — Наверное, будь Саркати последним подонком, она все равно любила бы его.
— Да, возможно, — согласился с ним Торк. — Но я частенько задаюсь вопросом, что она подумала в ту ночь, увидев принца в белых спортивных штанах, залитых кровью расстрелянных им людей, насмерть перепуганного и одурманенного спиртным и опиумом, который он добавлял в свой бурбон перед нашим уходом. С другой стороны, если бы Саркати не расправился с восставшим народом, он бы лишился власти, титула религиозного лидера и огромных средств. Я уж не говорю о той помощи, которую мы ему оказывали. А она составляла в год многие миллионы долларов…
Гамила
Холодный дождь хлестал по разгоряченному лицу Гамилы, пока, лавируя между лежавшими на площади окровавленными трупами, она пробиралась к воротам дворца. Девушка очень жалела, что не оказалась здесь несколькими часами раньше. Аллах знал, что, получи известие о происходящих в стране событиях заблаговременно, она тотчас бы вернулась на родину и в трудную для принца минуту была бы рядом с ним. “Грязные зажравшиеся свиньи, — думала Гамила, — как они посмели выйти на улицы с этими мерзкими плакатами?! Да как они, чьи совсем недалекие предки лазили по деревьям и цеплялись своими хвостами за ветки, осмелились приблизиться к трону, дарованному Саркати самим Аллахом!"
Гамила уже ступила на белые мраморные ступени дворца, когда один из раненых демонстрантов слабеющей рукой схватил ее за лодыжку и тихо прошептал:
— Ваша светлость, пожалуйста, помолитесь за нас, за ваш народ. Единственное, что мы просим…
Гамила пяткой свободной ноги ударила умирающего в лицо и зашагала дальше. Стоявший у ворот офицер с тюрбаном на голове сразу же узнал девушку и, не задав ни единого вопроса, пропустил ее во дворец.
Огромный, с высокими потолками зал встретил Гамилу гробовой тишиной, которая нарушалась лишь цоканьем ее невысоких каблучков о кафельный пол да приглушенными воплями, раздававшимися на женской половине дворца. Абу аль-Хассан, завидев Гамилу, поспешил ей навстречу.
— Салам алейкум, — подойдя к девушке, произнес он с низким поклоном. — Нет пророков в своем отечестве, но Аллах спас нам его.
— Он ранен? — волнуясь, спросила Гамила.
— Нет, — ответил пожилой мужчина. — Сторонники нашего принца надежно защитили его от восставшей толпы. Вы видели трупы перед дворцом?
— Да, видела.
Слуга пожал плечами:
— Но в следующий раз нам может и не повезти, а Хассан Хафиз наверняка попытается еще раз поднять народ. Здесь нам может помочь только одно.
— Я знаю, — ответила Гамила. — А где сейчас принц?
— В своих покоях.
— Пьет?
Старый слуга потупил взор.
— Один Аллах ему судья, — тихо произнес он. — Но как только начались волнения, с бутылкой и бокалом принц почти не расстается. Ваше высочество, хотите, чтобы я сообщил ему о вашем приезде?
— Нет, не надо, — сказала Гамила. — Сначала я хотела бы снять с себя намокшую одежду. И никого из моих служанок ко мне не посылайте, пока я сама не позову.
Абу аль-Хассан опять отвесил низкий поклон и перед тем, как удалиться, произнес:
— Нет Бога на земле могущественней, чем Аллах и Его Пророк Магомет.
Гамила поднялась по широкой внутренней лестнице, прошла на свою половину, где стянула с себя промокшую до нитки одежду, испачканные в грязи туфли и нижнее белье, которое носят европейские женщины. Ночной ветерок, гулявший в комнате, словно в знак благодарности за ее возвращение, приятно обдал прохладой обнаженное тело девушки. Только теперь, блаженно закрыв глаза, Гамила окончательно поняла, что она на Востоке, совсем рядом с тем, кого так неистово жаждала увидеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76