Он даже зажмурился от ненависти к самому себе: она не просто упала – она мягко перевернулась через голову и вскочила на ноги, как хорошая спортсменка. Сука!
Офицер опрометью бросился вниз по лестнице. Женщина еще копошилась там, в уцелевшем подъезде. Последним рывком он догнал ее и схватил за рукав:
– А ну стоять, мразь!
Она спокойно повернулась к нему, и он увидел близко ее глаза – холодные, совершенно осмысленные, незлые и без капли растерянности. Что-то стремительно метнулось ему в висок – он почувствовал боль, которая перетекла в глаз, и тот перестал видеть… А потом исчезла и боль, только досада на самого себя еще жила в сердце, пока оно билось, но это совсем ненадолго…
Воронов смотрел на фотоснимок трупа Каюма Сахова со смешанным чувством радости, тревоги и какой-то (он изрядно удивился этому) затаенной печали – Сахов был практически идеальным партнером в бизнесе. Теперь их связки больше не существовало.
Сергей Павлович Туровский сидел рядом на роскошном заднем сиденье громадного, как танк, «линкольна» и равнодушно глядел в окно. Они были отгорожены от шофера толстым стеклом, что рождало ассоциацию с большим аквариумом, где плавают ленивые рыбы с выпученными глазами.
– Ну и что? – спросил Воронов, возвращая фотографию.
Туровский отвернулся от окна.
– Знаете, Олег Германович, я далек от мысли, что вы моментально раскаетесь и зарыдаете у меня на плече. Поэтому давайте наш диалог двух глухих превратим в мой монолог. Это вас ни к чему не обязывает. – Воронов склонил голову набок, всем своим видом выражая вежливый интерес. – Я не веду речь о доказательствах – только о самом факте. Каюм Сахов был человеком, который находился с вами на контакте. Все шло хорошо, но цепочка оборвалась, как только вы оказались под следствием.
– Я еще жалобу, мент, на тебя не накатал…
– Мы же договорились, – укоризненно сказал Сергей Павлович. – Так вот. Вас выпустили, мне в высоких кабинетах настучали по башке. (Главный свидетель обвинения убит. Правда, преступник установлен, но что толку?) Каюм Сахов требовал от вас выполнения условий контракта, грозил расправой, ведь грозил, признайтесь! Сахова шлепнули, вы опять на коне и в белом. Только это ненадолго. Остались другие партнеры – звенья в вашей цепочке, и они пока не подозревают, что находятся на прицеле…
Глаза Воронова полыхнули дикой злобой.
– У кого на прицеле? – прошипел он. – Не у тебя ли?
– У меня, – подтвердил Туровский. – Я же обещал тогда, помните? Меня отстранили от дела. Практически я уволен из органов – с вашей подачи.
– Поздравляю, – процедил Воронов.
– Но зато теперь у меня развязаны руки. Здесь, – он похлопал по обычной картонной папке с завязками, – кое-какие материалы, точнее, их фрагменты. Копии, естественно. Чего мне стоило собрать этот материал – неважно. Скажу только, что добывал я его не совсем порядочными методами… Ну да Бог меня простит.
– Бог-то простит, – напряженно проговорил Олег Германович. – А родная контора?
– А при чем здесь контора? Ты ведь не понял, кретин, с кем связался. Ты обозвал меня ментом, думал, я обижусь. А я и в самом деле мент. Выбросить меня на помойку – можно. Не кормить, чтобы я сдох от голода – пожалуйста… Вот только переделать – не получится. Кишка тонка. – Туровский светски улыбнулся. – У меня в руках бомба против тебя.
– Дурак, – сказал Воронов, лениво листая папку. – Это не бомба – это смертный приговор… Ты уже умер.
– Нет. Жрец знает об этой бомбе. И теперь ты больше не заказчик. Не партнер. Ты – то самое слабое звено в цепочке.
Олег Германович спрятал запотевшие ладони и заставил себя усмехнуться:
– Все? Концерт окончен?
Сергей Павлович без возражений открыл дверцу машины.
– Подумай как следует. Время у тебя еще есть, хоть и мало. Жрец не оставляет свидетелей. И никто, кроме меня, тебя не защитит. Спи спокойно, дорогой товарищ.
И выскользнул наружу, будто его и не было.
Воронов листал папку, но мысли его были далеко. Понятно, что главная опасность таилась не в этих материалах, а в том, что Жрец с его извращенным умом уже списал его, Воронова, в расход. Но мент… Ему-то что за корысть? Ох, мама родная…
Сергей Павлович спокойно пересел в поджидавшие его «Жигули», за рулем которых находился Борис Анченко. Тот сунул ключ в замок зажигания и спросил:
– А нас не взорвут? Я такое видел в кино: поворачиваешь ключ – и бабах!
– Нет, – лаконично ответил Туровский. – Он меня теперь беречь будет.
Поверхность Шара была теплой на ощупь. Жрец держал на ней ладони, и перед его глазами крутилось цветное стереокино – встреча Воронова со следователем. (Тот проявил недюжинную изобретательность, чтобы ее никто не зафиксировал: долго висел на хвосте у «линкольна», прыгнул туда, что твой Тарзан, как только лимузин тормознул у светофора. Жрецу стало забавно.)
«Замечательно», – подумал он.
Через четыре дня в город прибывала делегация высоких гостей, визит которых, однако, широко не рекламировался. Это были партнеры Воронова – представители крупного банка-инвестора одной англоязычной страны. Жрец уже знал, где и когда будет проходить встреча. Гостиница «Ольви» (бывшая «Советская», года три назад купленная каким-то акционерным обществом и из клоповника превращенная в отель европейского класса). Банкетный зал на втором этаже. Мистер Алекс Кертон, исполнительный директор банка, Олег Германович Воронов – член мафии, Сергей Павлович Туровский – следователь по особо важным делам…
Они соберутся вместе. И тогда…
– Это задание сможешь выполнить только ты.
Аленка стояла перед ним, точно оловянный солдатик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134