Солер возвышался на далеком холме — темная громада на фоне темного неба. Меж зубцами сторожевых башен передвигались тусклые огоньки. Скоро они оставят их за спиной, пламя факелов часовых будет тускнеть, гаснуть, растворится в ночи, скроется за кустами ракитника…
— Пошли…
Берг стоял неподвижно, на лице его читалась глухая, неутоленная тоска.
— Да ладно тебе…
— Я ее больше не увижу? — растерянно сказал Берг. — Никогда?
— Вот и хорошо. Они не для нас, дружище. «Потому что то, что они с нами делают, — подумал он, — то, во что они нас превратили… во что мы превратились…»
Берг вздохнул, отвернулся.
— Что ж, — сказал наконец он, — пошли…
И тут земля вздрогнула.
Вдалеке что-то тяжко, надсадно вздохнуло, и, словно в ответ этому вздоху, в сырой ночи раздался другой грохот — грохот рушащихся стен. И затем, во внезапно наступившей оглушительной тишине — нарастающий гул волны, многоголосый гул идущего на приступ войска — огненной волны, выросшей из пламени множества факелов, которая затопила руины, перевалилась через обломки того, что раньше было стенами Солера… Порыв рукотворного ветра долетел до них, по воде прошла рябь, деревья тяжело качнулись, роняя листья…
— Господи, — изумленно пробормотал Леон.
Все зря, пронеслось в голове, убийство, предательство… все напрасно. Айльф был прав — что ни делай, все напрасно…
Так, значит, алхимик все-таки ухитрился их обмануть, бедняга. Запас пороха был. Эрмольд все же где-то его припрятал… и не так уж мало — такие разрушения…
— Что же это… — Берг, приоткрыв рот, неотрывно глядел на мечущиеся вдалеке огни, словно отказывался верить своим глазам.
Леон потянул его за рукав:
— Пойдем… ничего не поделаешь…
Берг, не глядя, освободился одним резким движением:
— Нет…
— Берг, послушай…
Под ложечкой у него засосало от недоброго предчувствия. И верно, Берг обернулся, поглядел на него, потом вновь обернулся на шум битвы — багряные отсветы плясали в его светлых глазах.
— Я, — холодно сказал он, — не прошу тебя идти со мной.
— Берг, это безумие…
— Быть может. Что с того? Мы с тобой уже пытались поступать разумно. Я пытался.
Он горько усмехнулся.
— Вот они, результаты. Погляди.
— Это не наша вина. Мы сделали все, что могли.
— О да. По крайней мере, старались. Но если она погибнет, Леон… или… не погибнет… я же не буду знать, ты понимаешь? Все время буду думать — а как? Когда? Что она думала — в последнюю минуту? Звала ли меня? Погибла ли сразу? Или стала добычей какого-нибудь пьяного от крови мерзавца… И каждый раз, Леон, каждый раз буду видеть… как это было… всякий раз — иначе… всякий раз… хуже… нет!
«Она — предательница, — хотел сказать Леон, — она вообще — никто, она ведьма, как же ты не понимаешь… Она свистит — и ты бежишь на зов…» Но сказал лишь:
— Ладно. Я пойду с тобой.
— Ты не обязан…
— Верно, — Леон криво усмехнулся. — Не обязан. Но пойду.
— Тогда, — Берг не договорил, махнул рукой и ринулся вверх по холму с такой скоростью, что Леон еле поспевал за ним.
Там, где каменная кладка примыкала к неглубокому рву, городской стены не было. На ее месте лежало беспорядочное месиво камней и обломков дерева, и туда, в пролом, под звуки труб и отчаянные крики, перли отряды Эрмольда. Кто-то уже ставил к стенам лестницы, а у башни замка, возвышаясь тремя этажами над сражающимися, громоздился гелеполь, и стрелки из луков уже натягивали тетивы над первым зубчатым ограждением осадной башни.
— Осторожней, — Леон остановился, хватая горячий воздух ртом, — мы же вне закона… Если нас узнают — все равно кто: люди Эрмольда или люди Ансарда…
Берг молча кивнул. Прищурив слезящиеся от дыма глаза, он напряженно вглядывался в кипящий вокруг хаос.
— Она, скорее всего, в замке… в покоях Герсенды. А там охрана, последние верные Ансарду отряды. Как мы туда…
Берг повернулся, поглядел на него. Так поглядел, точно увидел впервые.
— Не мы, — сказал он наконец, — я. Я один.
— Я же сказал, — терпеливо, точно ребенку, пояснил Леон, — я тебя не оставлю.
— Ты был прав… это слишком большой риск. Если у меня на совести будет еще и твоя смерть…
— Я иду с тобой. И обсуждать тут нечего.
— Это приказ.
— Я больше не слушаю приказов… Берг моргнул.
— Тогда… — проговорил он. И внезапно размахнулся и коротко ударил Леона в челюсть.
Удар был таким сильным и резким, что Леон не успел ни поставить блок, ни даже отклониться. Он бессмысленно вытаращился и медленно осел, судорожно хватая воздух… Берг молча глядел на него, массируя левой рукой разбитые костяшки пальцев, потом схватил напарника за ноги и оттащил его прочь — под укрытие каменной россыпи. Потом отвернулся и, не оглядываясь, побежал прочь.
* * *
Продвигаться по узким улочкам было почти невозможно — камень, которым раньше были мощены улицы, давно разобрали защитники города, ухабы чередовались с выбоинами, черная бесформенная груда на углу, которую Берг первоначально принял за кучу гнилого тряпья, оказалась сваленными друг на друга трупами, распространяющими липкое зловоние, кто-то в спешке опрокинул котел с расплавленной смолой, и на ступеньках разрушенного дома застыла черная маслянистая лужа. Все это, освещенное багровыми отблесками пожара, уже охватившего деревянные постройки города, казалось нереальным до одурения. На крыльце дома с зияющими черными окнами лежал труп молодой женщины — светлые волосы слиплись от крови, которая в темноте казалась черной. Сердце его пропустило несколько ударов, прежде чем он, всмотревшись в искаженные черты незнакомого лица, понял, что никогда прежде не видел убитую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129