Он дернулся, стряхивая назойливую руку, но тот держался цепко, точно клещ. Он обернулся — на него из полумрака глядели безумные глаза Ансарда.
* * *
Леон разминулся с Бергом на какие-то несколько минут, но не было никого, кто бы мог сказать ему об этом. Он бежал по пустому коридору, ведущему в посольское крыло, сжимая в кулаке рукоятку бесполезного ножа и каждый миг ожидая, что из-за угла ему навстречу вырвется вооруженный отряд или какой-нибудь обезумевший горожанин, не разбирающий ни чужих, ни своих. Но коридор был пуст — издевательски пуст, точно в дурном сне, где от тебя ускользает нечто важное, нечто, от чего зависит вся твоя жизнь… Частое дыхание Айльфа у него за спиной было единственным человеческим звуком в этом обезлюдевшем мире.
Крыша посольского крыла уже занялась пламенем, и шпалеры на стенах свернулись от жара, точно осенние листья. Единороги и драконы на них корчились и плясали, а рыцари и дамы сгорбились и теперь наблюдали за ним со странными ухмылками на оплывающих лицах. Леон методично двигался вдоль стен, обрывая побуревшие ткани, вглядываясь слезящимися от дыма глазами в грубо затесанные плиты каменной кладки. Он уже добрался до дальней стены, когда из тьмы сверкнуло холодным блеском — фасеточный хрусталь вновь сидел в камне, точно рос из него, — насмешливый, внимательный глаз; блуждающий взгляд насекомого, живущий на стене сам по себе, одинокий, ничей…
Он стоял перед ним, перед этим наглым, безжалостным объективом, перед вделанной в стену скрытой камерой, и думал: «Они там, в темноте, устроились поудобней в своих норах, и смотрят, и ухмыляются…»
Он отошел чуть подальше и замахал руками, чтобы привлечь к себе внимание.
— Вы! — заорал он. — Вы, мерзавцы! Ну что, довольны? Чего вы еще не видели? Трупов на улицах? Так я вам покажу! Я вам их сюда притащу — полюбуйтесь на вашу работу! На огонь, на руины… И ведь для чего вы все это затеяли? Зачем? Только из-за того, что вы подыхаете там от скуки, только потому, что вам все опротивело, да вы и сами себе наскучили, уроды… Вываживали нас, дергали за ниточки…
Слабый ветер пронесся по комнате — тяга от бушующего наверху пожара, шпалеры шевельнулись, и Леону почудился отчетливый тихий смешок.
— Что толку орать, сударь, — грустно произнес Айльф у него за спиной.
— Я до вас доберусь!
И Леон слепо, наотмашь, ударил ножом в сверкающий глаз. Нож лишь скользнул по холодным твердым граням, но этого хватило — глаз вдруг ожил и начал съеживаться и подмигивать, а потом вспыхнул в последний раз, втянулся в стену и пропал.
Леон растерянно застыл перед слепой стеной, потом отчаянно заколотил по ней кулаками.
— Я доберусь до Всемирного Совета! Я докажу им — вы опасны! Вы хуже чумы! Расстрелять вас ядерными зарядами в ваших кротовьих норах — тогда вы попляшете! Тогда повеселитесь! Да что там, я никого не стану спрашивать! Сам все сделаю!
Он вдруг ощутил внезапную боль и отошел от стены, недоуменно глядя на свои разбитые в кровь руки.
— Что это вы грозились с ними сделать? — поинтересовался Айльф.
— Ну, мы тоже кое-что можем.
— Что — порошок взрывчатый подсыпать?
— Хуже… Гораздо хуже… Вообще-то наше оружие способно стереть с лица земли все Срединные графства, — неохотно сказал Леон. — Только до сих пор мы ни разу не использовали его в населенных мирах. Это запрещено.
— Коли запрещено, чего же вы грозитесь?
— Плевал я на запреты.
— А где это ваше оружие? Здесь?
— Нет, — Леон машинально потер лоб, — на Терре. Он чувствовал странную опустошенность, точно воздушный шар, из которого выкачали воздух.
— Ну, тогда и грозиться нечего. А порошком их не взять? Как вы думаете?
Айльф вытащил из-за пазухи увесистый мешочек, подкинул на ладони…
— Где ты его взял? — удивился Леон.
— Так сам же сделал. Я ж говорил — это просто… Были бы эти… индри… ингредиенты… А у бедняги этого, что вы зазря пришили, чего только не было…
Леон устало опустился на пол. Он вдруг увидел себя со стороны — глазами неведомых зрителей, наблюдающих за ними из темноты. Зрелище и впрямь было жалкое. «Должно быть, они полагают, что это комедия», — подумал он.
— Ничего не выйдет, Айльф, — сказал он, — что им твой порошок? Так, пустяк. Игрушка. Они сами его этому лекарю во сне и показали — должно быть, им надоело, что Эрмольд топчется под стенами, вот и решили посодействовать…
«А потом, — подумал он, — так гораздо живописнее. Взрывы, пламя, толпы орущих людей, которые врываются в город, круша все вокруг. Ну заодно и нас, дурачков, удалось втянуть в игру».
— Может, все дело в том, что никто еще против них не шел, сударь, — возразил Айльф. — Никто даже не пробовал. А вдруг получится?
«Быть может, он прав, — думал Леон. — Никто не пробовал. Без сомнения, какие-то отдельные представители местной популяции должны были обладать меньшей чувствительностью к незримому воздействию, тот же Гунтр, скорее всего, принадлежал к немногочисленному разряду людей, не терявших способности мыслить самостоятельно — до известного предела, за которым невидимые кукловоды просто перехватывали управление на себя. А может, и он был просто куклой, куклой, которую мастер отпустил на свободу, поскольку ему стало любопытно поглядеть на бунт создания против своего творца — классический вариант сценария. Быть может, это они сейчас подталкивают Айльфа к решительным действиям». Теперь ему лишь оставалось гадать, до какой степени аборигены способны поступать самостоятельно — быть может, лишь там, где дело касалось обычных житейских надобностей…
— Ну-ну, — устало сказал он.
— Эту стенку и надо раздолбать, — Айльф озабоченно озирал каменную кладку, — глаз-то ихний там…
— Это ничего не значит, — заметил Леон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129