Она слышала такой смех, слетавший с губ серьезно раненных мужчин, женщин, потерявших детей. Некоторые называли это безумием, но Кеннаг знала его целительную силу. Опустившись на траву, она смеялась так, что все ее тело дрожало и звенело.
Элвин попытался возмущенно протестовать, но потом тоже расхохотался. Хорошо! Наконец приступ веселья прошел, оставив на губах грустную улыбку, и Кеннаг смахнула со щеки слезинку.
— Ладно, — сказала она, поднимаясь. — Давай поищем сушняк.
* * *
Поход за ветками занял всего несколько минут, показавшихся им вечностью. Рататоск и ее приятели притащили мешок, и Кеннаг, порывшись в нем, извлекла трут и кремень. Умение, рожденное и отточенное долгими годами практики, не подвело, и вскоре у нее в руке уже бился огонек. Элвин посмотрел на свою спутницу, и они улыбнулись друг другу.
Мокрые ветки никак не желали разгораться, но наконец одна занялась. Взяв ее в руку, Кеннаг подошла к церкви и остановилась у распахнутой настежь деревянной двери.
— Она другая, — сказала Кеннаг и вдруг поняла, что почему-то произнесла это шепотом.
Элвин кивнул:
— И все равно прекрасная. Священное место. Но Племя ушло и унесло с собой что-то.
Они вошли внутрь и сразу же увидели укрепленные на стене факелы.
— У меня такое чувство, — заметил Элвин, держа горящую ветку, пока Кеннаг собирала факелы, — как будто мы берем чужое. Воруем.
Она удивленно взглянула на него.
— Разве церкви существуют не для того, чтобы помогать нуждающимся?
Он смутился.
— Да, но это же дом Бога.
— Но разве мы не исполняем волю Бога?
— Надеюсь, что да.
— Тогда бери лампы и говори «спасибо».
Элвин посмотрел на Кеннаг и рассмеялся. Она усмехнулась в ответ. Свет от факелов успокоил ее, вселил уверенность, как будто отогнал нечто более пугающее и опасное, чем просто тень.
Укрепив свой дух светом, рассеявшим тьму, они нашли дорогу к Валааму и кобыле. Осел заметно нервничал и пританцовывал на месте. Кеннаг погладила животное между ушами и ощутила, как Валаам дрожит.
— На краю леса есть небольшая деревушка, — сообщила Рататоск. — Мои белки знают путь. Это около пяти миль отсюда. Если отправимся сейчас, то к рассвету дойдем.
— Рассвет, — фыркнула Ровена. — А будет ли еще этот рассвет?
— Все равно надо идти, — согласилась с Рататоск Кеннаг. — В деревне можно купить съестного и уточнить направление.
Элвин кивнул:
— Тогда вперед.
* * *
Их поход скорее напоминал прогулку по лесу. Кеннаг доверилась маленькой армии белок, ведомых Рататоск, радуясь тому, что у них есть свет, оберегающий лица от веток и ноги от корней. Время от времени путники останавливались и подкреплялись все уменьшающимися запасами. Белки указали им источник свежей воды, так что жажда по крайней мере не мучила небольшой отряд.
Небо посветлело, но, как и предсказывала Ровена, настоящего рассвета не получилось из-за плотных клубов дыма. Кеннаг предложила погасить лампы, предположив, что они еще могут пригодиться, когда через несколько часов снова стемнеет.
Лес расступился, и перед ними открылось поле. Под ногами захлюпала грязь. Снег совершенно растаял под неестественно жаркими лучами невидимого солнца, обнажив унылые остатки несобранного крестьянами урожая.
— Кажется, я вижу впереди какие-то дома, — сказал Элвин, протягивая руку.
Кеннаг кивнула.
— Только давайте не забывать об осторожности, — сказала она, нащупывая на поясе нож.
— Что… — начал Элвин. Кеннаг не дала ему закончить.
— Оглянись. Неубранный урожай. Дым в небе, затмивший солнце. Летняя жара в декабре. Ты сам сказал, что ваш народ ждет конца света 31 декабря. Люди знают Библию, и они, конечно, распознали знаки не хуже тебя. Они испуганы. А те, кто напуган, часто действуют не раздумывая. Я хочу, чтобы мы были ко всему готовы. На всякий случай.
— Кеннаг права, — согласилась Ровена. Элвин пожал плечами, но промолчал.
Тропинка, шедшая к крытым соломой домам, стала видна более отчетливо. Они шли, настороженно посматривая по сторонам, вслушиваясь в окружающую тишину. Тихо. Ни шороха, ни звука.
— Странно, — пробормотал Элвин. — Как будто все ушли.
Взгляд Кеннаг упал на что-то яркое, лежавшее на бурой земле. Она присмотрелась и в ужасе закрыла глаза.
Тело.
— Элвин…
Он повернулся, ахнул и тут же торопливо перекрестился. Некоторое время они не двигались с места, потом подошли к телу.
Это была молодая женщина, еще не достигшая зрелости. Соломенные волосы, простое серое платье. На горле ярко-красная полоса. Лицо уже потемнело и распухло, глаза выкатились, изо рта торчал почерневший язык.
Полоска яркой ткани, привлекшая внимание Кеннаг, была орудием смерти.
— Ее задушили. Судя по состоянию тела, не так давно. Может быть, день или два назад. Интересно…
Элвин зажал рот рукой и отошел в сторону. Кеннаг не обернулась. Пусть справится с собой сам. Монахам часто приходится иметь дело с мертвецами, готовя их для похорон, но вряд ли Элвин когда-либо видел жертву убийства в таком состоянии.
Чуть позже он подошел к ней, еще бледный, но решительный.
— Бедное дитя. — Элвин осенил девушку крестом.
— Вряд ли нас ждет радушный прием, — сказала Кеннаг.
— Ее даже не предали земле — оставили там, где упала.
— Там есть еще, — сообщила Ровена, отошедшая на несколько ярдов. — Двое взрослых мужчин и мальчик. Похоже, их закололи вилами.
— Боже. Какие же чудовища…
— Эй, вы, там! — раздался резкий, сердитый голос. Повернувшись, они увидели высокую темноволосую женщину с серпом в руке. — Какой вы крови?
— Не понимаю. — Элвин отступил на шаг.
— Какой крови? — повторила женщина. — Добрые саксы или злодеи-даны?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104