— Не богохульствуй, сын мой, — укоризненно покачал головой отец Игнасио.
Колдун же молча встал и, приподняв циновку, закрывающую вход в капище, скрылся внутри. Потом появился с самой обычной кружкой, фаянсовой, желтой, дешевой, молча протянул ее Араухо. Тот поспешно схватил ее, хлебнул, принялся полоскать рот. Через минуту-другую он сплюнул жидкость и сказал священнику:
— Вы пойдете в форт, падре… Священник согласно кивнул.
—..к капитану Коста.
Араухо обернулся к колдуну.
— Ты расскажешь ему, что нужно делать для перехода границы. А это, падре, вам… — Араухо протянул отцу Игнасио несколько шариковых авторучек. — Он, — кивок на колдуна, — объяснит, что с ними делать.
РАЗГОВОР В ПОГРАНИЧНОЙ ЛАВКЕ
Капитан Морис, сидевший с удочками на корме старой лодки, бросил окурок в темную, казавшуюся в сумерках масленисто-тяжелой воду лагуны.
— Значит, ты видел падре из форта номер семь, — задумчиво сказал он, глядя куда-то вдаль.
— Клянусь Шанго, это был он! Он сел в грузовик, который пошел сегодня к границе! — заторопился Нхай, словно боясь, что ему не поверят. — Я видел его много раз в буше.
Разведчик выпрыгнул из лодки на серый влажный песок, стал собирать снасти.
— Но почему падре не пришел ко мне? — задумчиво спросил он самого себя. — Ведь Мелинда получила приказ держать связь только со мной…
Капитан Морис тщательно отряхнул ноги и обулся.
— Камрад Нхай! — голос Мориса стал официальным. — Я приказываю вам охранять детей советника Мангакиса и советского журналиста Корнева. С ними ничего не должно случиться. Ни-че-го! Вам понятно?
— Слушаюсь, камрад капитан! А как же отец Игнасио?
Капитан Морис невольно улыбнулся непосредственности старого солдата:
— Не беспокойся. Я свяжусь по радио с пропускным пунктом на границе, а через чае отправлюсь туда сам.
Нхай в сомнении покачал головой:
— Если у падре черно на душе, он не станет дожидаться, пока грузовик дойдет до границы. В буше много тропинок, ведущих на ту сторону.
— Я знаю отца Игнасио. — Капитан Морис положил свою тяжелую руку на плечо Нхаю. — Помни прежде всего, что я сказал тебе о детях наших друзей. Они должны быть в безопасности!
…А в это самое время в пятидесяти трех километрах от Габерона и в двенадцати от границы, отделяющей территорию Республики Богана от Колонии, на пыльной деревенской улице остановился военный грузовик.
Деревня Окити — всего лишь несколько глиняных хижин да государственная лавка, построенная из бетонных блоков, — была последним пунктом, где «фридомфайтеры» могли чувствовать себя в относительной безопасности перед переходом в партизанскую зону.
На полках лавки громоздились штуки пестрых тканей, одеяла, эмалированная посуда. Были там и керосин, и мачете, и лопаты. Мешки с крупной солью стояли рядом с ящиками пива, велосипеды громоздились один на Другом и отражались в квадратах небольших зеркал, которыми были увешаны стены.
Кое-кто из пассажиров грузовика, совсем еще мальчишки, только что закончившие военную подготовку и возвращавшиеся в свои отряды, вошли в лавку.
Торговавший в лавке мулат, отзывавшийся на имя Сана, достал из холодильника, работавшего на керосине, запотевшие бутылки лимонада.
Отец Игнасио вошел в лавку вместе с другими. При виде его глаза мулата слегка прищурились — слишком необычно выглядел человек в рясе среди ладных, крепких парней в новенькой, хорошо подогнанной военной форме.
Сана вышел из-за прилавка и молча подал старику железный стул, тот благодарно кивнул и сел, держа в худой руке стакан золотистого лимонада.
— Лимонад пахнет керосином, — неуверенно сказал священник, ни к кому не обращаясь.
Сана насторожился, невольно оглянулся на остальных посетителей. Те допивали лимонад и один за другим выходили из лавки.
— Через год обещают электричество, — подал ответную реплику мулат и опустил взгляд: в конце концов, керосином пахло действительно крепко, и фраза, сказанная священником, могла случайно совпасть с началом пароля.
Последний «фридомфайтер» вышел из лавки.
— Электричество будет гораздо раньше, — услышал Сана ответ священника и кивнул: пароль был правильный.
— Еще стаканчик, святой отец? Я угощаю…
Не дожидаясь ответа, Сана налил в высокий стакан пенистую золотистую жидкость и протянул священнику раскрытую ладонь.
Тот торопливо сунул руку за пазуху и вытащил несколько разноцветных шариковых ручек. Одну из них, красную, он отдал мулату, остальные снова спрятал.
Сана юркнул куда-то за ящики. Появился он оттуда через минуту с авторучкой за ухом и взглянул на священника.
— Вам нельзя ехать дальше, святой отец. У меня есть указание переправить вас в Колонию другим путем.
Священник кивнул.
— Я пойду с вами, — продолжал мулат.
— А как же… Слышишь? Грузовик «фридомфайтеров» просигналил раз, другой… Тогда Сана хитро улыбнулся, поманил священника пальцем:
— Извините, святой отец. Вам придется немного побыть одному. Вот здесь, за ящиками. А я постараюсь, чтобы они уехали без вас.
Старик прошел за стойку. Сана потушил лампу, и сразу все погрузилось в густейшую темноту. Священник слышал, как мулат вышел из лавки.
Через некоторое время заработал двигатель грузовика, послышались веселые голоса, отзывавшиеся сержанту, громко читавшему список пассажиров. Священник с тревогой ждал, когда выкрикнут его имя. Выкрикнули, и глухой голос отозвался:
«Здесь». Потом хлопнули дверцы кабины, одна, другая, двигатель загудел громче, его гул стал удаляться, но долго еще был слышен в тишине тропической ночи.
Сана вернулся в лавку с фонариком в руке.
— Все в порядке, святой отец!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20